И музыкальное трио Миша-Сати-Артур распалось: Миша уехал в Москву, Сати и Артур – в краевой центр.
Артуру и раньше приходилось слышать, что «немец – это приговор», но дыхание этого приговора он ощутил только сейчас. Глянув в его документы, комендант аграрного общежития сощурился и, не скрывая неприязни, изрёк: «Койко-мест для немца у меня нет». Музыкальное училище, в которое поступала Сати, тоже не располагало общежитиями. Неприятность, однако, не скукожила их – на «нет» и суда нет. В частном секторе на окраине города, в домах, что располагались недалеко друг от друга, «койко-места» им отыскались.
По утрам Сати и высокий, спортивный, чем-то на её отца похожий Артур спешили на подготовительные лекции и экзамены, а перед сном выходили, чтобы побродить по пустынным улицам. Они знали друг друга с детства, но сильнее этих знаний было ощущение внутренней близости. В один из прогулочных вечеров они впервые поцеловались. И добро во вселенной удвоилось: хотелось тише говорить, без конца улыбаться, дарить всем радость. Мир расцвёл в красках и предстал более совершенным: предупредительным, любящим, нежным, справедливым. Впереди сияла звезда радужного счастья и любви – броня, что защищает от любых невзгод.
Решив, что не будут больше расставаться, Сати перебралась к хозяевам, у которых комнату снимал Артур. По утрам ели бутерброды, пили чай, а после занятий на маленькой плитке в углу веранды готовили суп с лапшой либо крупой. После сдачи экзаменов планировали сыграть в деревне свадьбу и законодательно оформить свои отношения.
Воскресное июльское утро предвещало тихий безветренный день. За окном щебетали птицы, солнце отпечатывалось на стене узорами тюлевых занавесок. Сати и Артур высыпались – хозяева ушли на базар.
Артур проснулся первым. Начистил картофель и принялся готовить завтрак. Сквозь прикрытые ресницы Сати любовалась им с постели. Не вытерпела, вскочила и от избытка чувств обняла его со спины. Помешивая в кастрюле суп, Артур улыбнулся, отложил ложку, и они поцеловались. В реальность их вернули одиночные хлопки: через стекло веранды было видно, как с соседней улицы бежали с ружьями солдаты.
– Это что – учения? – выбежала на крыльцо Сати. Устремляясь к дощатому забору их дома, бежавший прокричал кому-то в пол-оборота по-чеченски:
– Это дом богатых – берём!
Расслышав чеченскую речь, Сати спросила по-чеченски:
– А кого «берём»? Здесь только мы – квартиранты.
Чеченка, откуда? – и удивлённый солдат опустил ружьё.
– Хозяйка, неси продукты! – подоспел второй. – Скорей!
Сати хотела ответить, что они не богаты продуктами, но в это время из-за угла раздался выстрел, и солдатик, чеченец, что опустил ружьё от вопроса Сати, повис на дощатом заборе. Его всклокоченная голова с пробивающимися усиками была обращена к ней, открытые глаза выражали недоумение и боль.