Так сладко, если б смерти жало
По осени плодам не угрожало:
Без тени смертной - страсти нет.
(Из сборника "Вечер", 1914)
В салоне Гиппиус Поликсена сближается с поэтами Случевским, Вяч. Ивановым, Блоком, Лохвицкой. Как она выглядела? Поликсена не была красива, но "лицо ее очень симпатично". "Прекрасное выражение глаз" отмечают современники. Е. О. Кириенко-Волошина в письме к сыну от 1 сентября 1902 года признается: "Я в восторге от Поликсены Соловьевой: в ее смехе ясность, радость; при этом проста в обращении, костюме, несколько застенчива, прекрасно поет, таким задушевным сильным контральто" (по кн. "Sub rose"). Через год Поликсена познакомилась и с Максимилианом Волошиным. Их дружба скрасила последние годы поэтессы.
В "ее смехе ясность" и радость, а стихи полны отвлеченно-мистических представлений, далеких от реалий пошлой жизни, в которой человек бесконечно одинок: "Счастья нет, есть только отраженье неземного в темноте земной". В рецензии на сборник "Иней", вышедший в 1905 году, Александр Блок называет ее поэзию "тихой", отметив грусть и печаль, характерные для этой книги, в которой поэтесса "избегает громких славословий; она вся в "благодарении и прощении".
Коротки, неуловимы
Нам сверкнувшие мечты.
Закрепить их не могли мы,
Не могли - ни я, ни ты.
1905 год прозвучал для Поликсены как грозное, апокалиптическое предостережение. Она не приняла революцию, в которой ее, как и Зинаиду Гиппиус, "ужаснула безличность массы, полностью подчиненной организационной силе сверху".
Сквозной темой ее лирики тех лет является борьба женского и мужского начала в душе поэтессы. Не исключено, что не обошлось без влияния столь любимой ею Зинаиды Гиппиус, которая признавалась в дневнике: "В моем духе я больше мужчина, в моем теле - я больше женщина". Поликсена тоже принимает мужской образ, скрывая за ним свои сомнения, разочарования. Помните, ее детские - трубадур, пират, рыцарь? В стихотворении, посвященном Вяч. Иванову, она пишет о себе:
В безумный месяц март я родился на свет,
И в этой жизни мне нигде покоя нет.
И борется весна в душе моей с зимой,
И весел громкий смех, и стих печален мой.
То дьявол душу мне темнит крылом своим,
То вижу лик Отца, как смелый серафим.
- Любовь и смерть,- всегда единый мой ответ...
В безумный месяц март я родился на свет.
Возможно, это связано с давней, вынужденной традицией женщин-писательниц "прятаться" за "мужчину". Вспомните, например, Жорж Санд. А возможно...
Сборник "Иней" посвящен детской писательнице Наталье Ивановне Манасеиной. Они почти ровесницы. Они были вместе всегда: общая работа, общая боль и общая радость. Наталья Ивановна на шесть лет пережила Поликсену Соловьеву. В книге "Sub rosa" приводится утверждение Дианы Бургин, что именно Соловьева с Манасеиной изображены Цветаевой в "Письмах Амазонки": "Трогательное и страшное... видение, на диком крымском берегу, двух дам, уже пожилых и проживших жизнь вместе, одна - сестра большого славянского мыслителя, столь читаемого ныне во Франции. Тот же светлый лоб, те же грозовые глаза, те же пухлые и нагие губы. И вокруг них была пустота, более пустая, чем вокруг состарившейся бездетной "нормальной" пары, пустота более отчуждающая, более опустошающая..."