Когда «Четырнадцать пунктов» Вудро Вильсона так и не осуществились, мусульмане винили в этом не США, а европейскую «старую гвардию». В последние дни Второй мировой войны президент США Франклин Делано Рузвельт вернул Америке моральное лидерство, приняв (вместе с Уинстоном Черчиллем) Атлантическую хартию, призывающую к освобождению и демократизации всех стран. Черчилль позднее уверял, что не это имел в виду, но американцы от своей Хартии никогда не отрекались. Более того, сразу после войны Соединенные Штаты добились принятия в ООН Всеобщей декларации прав человека – еще одно доказательство (если требовались новые доказательства), что Америка стоит за политическую свободу и демократию во всем мире.
Для иранцев все это выглядело очень привлекательно. После Второй мировой войны они решили вернуться к проекту, дорогому сердцу местных светских модернистов: заменить династическую деспотию демократией местного образца. Многие годы на пути у этого замысла стоял Реза Пехлеви, но теперь ему пришлось уйти: союзники, благородные союзники сместили его во время войны за заигрывания с нацистами! Иранцы поняли: настало время восстановить конституцию 1906 года, возродить из небытия парламент и провести настоящие выборы. Наконец-то они построят светскую демократию, о которой так долго мечтали!
С такими большими надеждами иранцы отправились голосовать и избрали своим премьер-министром светского модерниста по имени Мохаммед Мосаддык. Тот объявил своей задачей вернуть стране полный контроль над самым драгоценным ресурсом – нефтяными запасами, и, вступив в должность, отозвал договоренности с «Бритиш Петролеум» и объявил, что национализирует всю нефтяную индустрию в стране.
Кончилось это плохо.
ЦРУ США немедленно бросилось наперерез «этому безумцу Мосаддыку» (как назвал его государственный секретарь США Джон Фостер Даллес). В конце августа 1953 года группа военных при усиленной поддержке ЦРУ совершила в Иране кровавый государственный переворот: тысячи трупов лежали на улицах, а сам Мосаддык, самый популярный человек в стране, отправился под домашний арест, из-под которого так и не вышел. Молодой шах, сын Реза-шаха Пехлеви, также носивший имя Реза-шах Пехлеви, подписал договор с Соединенными Штатами, согласно которому все права на «управление» иранскими запасами нефти получал международный нефтяной консорциум.
Трудно переоценить то чувство предательства, которое вызвал этот переворот в самом Иране, и ту дрожь гнева, что поразила при этом весь мусульманский мир. Всего три года спустя вмешательство Эйзенхауэра помогло Египту оставить за собой Суэцкий канал, однако авторитета среди мусульман это американцам не добавило: все лавры достались Насеру. Почему? Слишком серьезен был ущерб от иранского переворота, совершенного по указке ЦРУ. По всему исламскому миру, а может быть, и по всем странам, едва освободившимся от ига колонизации, распространилось убеждение: империалистический проект жив, только возглавляет его теперь не Великобритания, а Соединенные Штаты Америки. С точки зрения исламского мира история, произошедшая в Иране, по-прежнему строилась вокруг борьбы светских и религиозных импульсов. Как лучше всего возродить ислам, как вернуть мусульманам утраченную силу, как сбросить ярмо Запада – вот что обсуждалось, вот какие движущие мотивы стояли за событиями. Но Иран стал теперь частью общемирового сюжета, а этот сюжет строился вокруг соперничества супердержав за власть над планетой. В этой игре основными движущими мотивами игроков были Холодная война и борьба за нефть. То же было верно и для всего Срединного мира: вплоть до конца ХХ века во всех политических событиях Дар-аль-Ислама прослеживались и те, и эти мотивы, сложно переплетенные друг с другом.