Мистер вошел в дом и двинулся через кухню в столовую. От него волнами исходил запах пота и земли. Джозефина последовала за ним и поставила тарелку на стол рядом с уже подготовленными колбасками. Она повернулась, чтобы позвать Миссис Лу. Днем хозяин и хозяйка всегда ели вместе, это было единственное время, когда они сидели лицом к лицу, когда могли перекинуться словом.
– Оставь свою хозяйку в покое, – сказал Мистер. – Расскажи, что сказал доктор?
Джозефина остановилась в дверях и повернулась к нему. Руки Мистера лежали на коленях, и солнечный свет из окон бросал лучи на длинный стол и так освещал его лицо, что каждая черта казалась нарисованной острым карандашом Миссис. Кожа Мистера была бесцветной, если не считать серых и коричневых теней от усталости и физического труда на солнце. Его глаза были скорее бледно-голубыми, чем ярко-синими, как говорила Миссис Лу, когда-то так очарованная ими. У Папы Бо глаза были темно-карие; синие, вероятно, были у матери Мистера. Джозефина никогда не слышала разговоров о матери Мистера или о его умерших сестрах.
– Доктор, он сказал, что Миссис почти наверняка умирает. Он полагает, что у нее здесь опухоль. – Джозефина коснулась затылка. – Он не может сказать, сколько ей осталось, может быть, месяц, может быть, больше или меньше. Он вернется через два дня, и мы пошлем за ним, если ее состояние изменится. Мы должны послать за ним сразу.
Мистер промолчал. Пар поднимался от кукурузы красивыми белыми клубами. От запаха колбасок и их сока на тарелке Мистера у Джозефины громко заурчало в животе в тишине комнаты, где воздух как будто сгустился от размышлений Хозяина.
Джозефина подумала о призраках Лотти, которые танцевали у реки. Интересно, Папа Бо тоже танцевал там? Была ли при нем палка с серебряным наконечником? Та, которой он колотил Мистера? У Джозефины снова заурчало в животе, а может быть, это кровь застучала в ушах. Плечи Мистера согнулись над тарелкой, и Джозефина увидела Папу Бо с его палкой, которую он высоко поднял над головой, чтобы опустить на спину Мистера.
Мистер нарезал колбасу и поднял вилку. Он открыл было рот, но остановился и бросил нож и вилку со стуком, от которого Джозефина вздрогнула. Он отодвинул стул и подошел к двери, глядя на Джозефину с глубоким смятением, как будто ничего из того, что она сказала, не могло быть правдой, как будто мир, который когда-то казался таким ярким – прекрасная молодая жена, наследство, собственная ферма, – теперь оказался окутан туманом и заселен только призрачными видениями.
Мистер хороший человек, считала Миссис Лу. Джозефина не знала, хороший ли. Проповедующий голос Папы Бо звучал громко и тяжело, изо дня в день, как будто в его груди бушевала битва между Богом и самим дьяволом. Был ли он сейчас на небесах с ангелами и Господом? Нашел ли он свое спасение в конце? Возможно, если бы мама Мистера была жива, возможно, если бы он не приехал в Вирджинию, в Белл-Крик с его изношенной землей, где Миссис никогда не была счастлива, возможно, если бы он никогда не женился на Миссис, если бы даже не заметил круглую щеку, лукавый изгиб брови шестнадцатилетней девушки, он бы не нарушил волю отца.