Наступила ночь, небо затуманилось, луна исчезла, и Джозефина дошла до развилки дороги. «Поверни направо», – сказал ей парнишка, и Джозефина так и сделала, только один раз остановившись, чтобы оглянуться в серую темноту. В этот миг на дорогу упала капля дождя. Джозефина увидела темное пятно влаги, поднялся прохладный ветерок, остужающий пот на лице и руках. Джозефина поспешила вперед, быстро похлопав рукой по нижней части живота. Младенец больше не вертелся, он, наверное, заснул под ее ритмичный шаг. Ее босые ноги все быстрее двигались по камешкам и пыли.
Наконец Джозефина увидела желтый, как вторая луна, одинокий фонарь, светивший в прохладную предгрозовую ночь перед бурей. Сарай, повозки, как и сказал ей паренек. Джозефина молча пошла по траве, избегая дороги к главному дому, и увидела деревянные ящики, сложенные один на другой по бокам сарая, прямо под карнизом. Гробы. Гробовщик и его дочь.
Джозефина тихо постучала в дверь сарая, и она широко распахнулась. В дверях стояла молодая белая женщина, ее глаза были мягкими и карими, как бок лошади. Мгновение Джозефина стояла снаружи, а женщина внутри. Джозефине казалось, их разделяли миры, и как ей преодолеть это расстояние, этот порог между сараем и ночью? Но женщина молча кивнула, улыбнулась, взяла Джозефину за руку и потянула к себе. В сарае стоял мужчина, его глаза были такими же, как у женщины, рукава рубашки закатаны до локтей, предплечья сильные и загорелые. Он бросил взгляд на Джозефину, глаза задержались на ее животе, и выражение лица изменилось – Джозефина не смогла определить, как именно: с мягкого на жесткое или с уверенного на нерешительное, она не могла сказать, свет был слишком тусклым. Затем женщина взяла Джозефину за руку и уложила ее на соломенный тюфяк, запах животных успокаивал и создавал уют. Должно быть, это то место, о котором говорил парнишка, подумала Джозефина. Должно быть, здесь могут помочь. Джозефина продолжала шептать, но теперь она разговаривала не с пареньком и даже не с ребенком внутри, а с молодой женщиной, и та смотрела на нее своими мягкими глазами и поглаживала ей волосы, кивая, пока Джозефина рассказывала о Белл-Крике и ее путешествии оттуда. Джозефина говорила, пока ее не одолела усталость, и лицо женщины было последним, что она видела перед тем, как ее глаза закрылись.
В ту давнюю ночь Джозефина заснула в сарае гробовщика, как будто скатываясь со скалы, молча и полностью сдаваясь, полагая, что кто-то внизу поймает ее.
Джозефина вытащила початки из горячей воды и положила их на тарелку. От них поднимался желтый пар. В комоде мистера Джефферсона в маленьком ящичке Джозефина хранила лицо этого парнишки в поле и его крик. И еще ощущение собственного округлого живота, призрачное воспоминание о движениях у нее внутри.