Пока, наконец, спустя какое-то время не затих и не умер от болевого шока...
Вечером в посольстве США состоялся банкет. На торжество в узком кругу Бутчер пригласил своих ближайших российских друзей.
— Господа! — сказал Волин, поднимая стопку. — Выпьем за нашу очередную победу. Мы уже сбились со счета, честно говоря! Мы только побеждаем! Вот что значит гений Высшего Отца! Это Он всё просчитал досконально! Вечная Ему память! Слава Экселенцу!
— Слава Экселенцу! — откликнулись россияне. Бутчер, не принадлежавший к Ордену, солидаризировался с собутыльниками — из вежливости.
— Мы осуществляем свои замыслы четко и непреклонно! С гарантированным успехом! Перед нами нет преград! Мы всех рвем в клочья! Ура! — добавил генерал армии. — За нас всех!
Присутствующие выпили водки и закусили черной икрой.
— Сегодня — очередной знаковый рубеж, — продолжал говорить Волин. — Этим жалким рабам преподали наглядный урок. Теперь и через полвека у них даже мыслей не возникнет о том, что нашей власти можно сопротивляться! Всё идет так, как мы и запланировали, еще в семидесятых! Как по нотам!
— Очень важно то, что мы конкретно дискредитировали красных недобитков, — сказал Яковлев. — Согласитесь, хорошую идею я подал — заснять этих зигующих баркашовцев и преподнести их мировой общественности под нужным соусом. Тут даже те розовые в Европе, кто изначально был против переворота, заткнулись.
— Да, Баркашов наш ценный кадр, еще ни разу не подводил, — подтвердил генерал армии.
— И я удачно призвал всю демократическую общественность собраться ополчением у Моссовета, — с характерными вздохами и причмокиванием повизгивал Соломянский. — Пусть у них боевого опыта нет — главным было убедить, указывая пальцем на эту массовку и перспективу их вооружения, что армии в этих условиях всё же лучше как можно скорее навести порядок на стороне Бориса Николаевича.
— А вообще много ли мятежников удалось ликвидировать в эти дни? — спросил Бутчер.
— Около четырех тысяч. В ближайшие дни утилизируем еще около двух тысяч, — ответил Волин.
— А раньше?
— Эти пару лет работал целый спецпроект по форсированному Устранению, на сей раз массовому, потенциальных бунтовщиков. По всей стране мы создали разветвленную сеть, которая отслеживала реакцию на ужесточающуюся социальную ситуацию и выявляла тех, кто мог бы представлять в этой связи опасность. То есть зарождающихся возможных организаторов сопротивления, излишне агрессивных и идейных политических и рабочих активистов, авторитетных для местного населения противников нового строя, невыявленных еще чиновников и силовиков, нелояльных нам. Установки по каждому отсылались в Москву, и тут Орден принимал окончательное решение и визировал. Таким способом Устранению подверглись с августа 91-го по сентябрь этого года двенадцать тысяч человек по всей России. В основном формально это какая-нибудь банальщина вроде ДТП, самоубийства, несчастного случая, нападения бандитов, внезапной болезни, отравления алкоголем, бесследного исчезновения, бытового семейного убийства. И противник, сраженный и обескровленный всем этим, оказался, как кролик перед удавом, парализованным и утратившим способность к организованному сопротивлению.