Чаша отравы (Герасимов) - страница 15

— Минуточку, минуточку! — воскликнул Арсений Федотов, детский гематолог, доктор наук, член Центральной ревизионной комиссии ЕКП. — Я тогда был студентом и прекрасно помню, что этот самый «Огонек» был для всех как глоток свежего воздуха, его популярность возросла в разы!

— Никакого свежего воздуха там не было, один только смрад, — возразил Смирнов. — У меня самого дома есть подшивки, я просматривал много раз. Бесконечные завывания про «сталинские репрессии», которые происходили хрен знает когда и к тому времени были уже неактуальны. Брежневских-то «репрессий» вообще не было — вот и приходилось ворошить далекое прошлое. Ну и, конечно, ангажированные экономисты в каждом номере безальтернативно убеждали всех, что плановая экономика никуда не годится, что надо дать каждому труженику — почему-то приводился в пример именно крестьянин — возможность самому вести хозяйство. И это в лучшем случае. Проскальзывали — правда, ближе к концу — утверждения, что и безработица желанна, что хозяин всё соизволит организовать с выгодой для себя и работников. Ведь такое просто так не бывает!

— Ну и что ты хочешь сказать? Конкретно? — спросил Галкин.

— Что социализм всегда был жизнеспособен, на любой стадии развития. Что его убили целенаправленно, приложив титанические усилия. А этот вывод нужен для правильной стратегии нашего дела. Что говорить людям, какие цели ставить. Мы вообще, кстати, к людям не обращаемся, варимся в собственном соку... ну да ладно, это другая тема... Одно дело — когда кризис вынудил социализм умереть естественным образом, так сказать. И совсем другое — когда его сознательно убили, — уверенно сказал Иван.

...Как и по итогам любой дискуссии, каждый здесь остался при своем.

Банкет по случаю Международного дня солидарности трудящихся в подвальном помещении московского штаба ЕКП был в самом разгаре. На столе стояли водка, коньяк, сок, нехитрая дешевая закуска. За столом сидели, ели, пили и горячо спорили тринадцать левых оппозиционеров — из самых различных мелких и мельчайших организаций, самых различных возрастов и придерживающихся самых различных, порой весьма причудливых, воззрений на то, кто виноват и что делать.

Все, кто сидел здесь, за этим столом, не представляли для «режима Путина» даже микроскопической угрозы. Те же их соратники, кто этому критерию не отвечал, сидели в совершенно других местах. За них уже выпили, как и полагается. Как и за павших, конечно.

— Товарищи! — Смирнов встал из-за стола. — Позвольте мне сказать еще несколько слов.

Все притихли.

— Товарищи, нам выпала судьба жить, наверное, в один из самых тяжелых периодов истории. Нашим предшественникам, тем же большевикам, боровшимся век и больше назад, было, как мне кажется — я ни в коем случае не навязываю своего мнения, — во многом легче. Да, легче — хотя царские власти их сажали, отправляли на каторгу, всякие черносотенцы убивали без суда. Но они поднимались сами и вели людей на реальную борьбу, у них была реальная организация, боевая, сплоченная, у них была великая цель, они были одержимы непреклонной волей к победе, волей к власти. Да, к власти! Они, рискуя жизнью, к ней стремились, не щадя никого, в том числе себя. Понятно, не для собственного ублажения, а ради счастья трудящихся, ради прогресса человечества. И они достигли всего, чего хотели. Благодаря их жертвенности, их бескорыстию, их целеустремленности удалось впервые в истории совершить социалистическую революцию и вручить власть трудовому народу. Удалось построить общество, где нет господ и быдла, где каждому, из какой бы семьи он ни был, были гарантированы все возможные перспективы в жизни, где все граждане сообща стали владеть всей экономикой и получать с нее реальные блага помимо зарплаты.