Жаров, громким, уверенным голосом, четко и резко жестикулируя, с высоко поднятой головой, выступал перед репортерами...
В углу холла кучковались понурые сибиряки и уральцы. Там же находился и Галкин, с хмурым и озабоченным лицом.
Иван огляделся.
Постоял минуты три, подумал.
Еще раз бросил взгляд на продолжающего давать интервью Жарова. Потом на простых коммунистов из восточных регионов.
Прозвенел звонок. Люди начали подтягиваться ко входу в зал. Гостей не пускали — заседание было закрытым.
Смирнов достал из кармана паспорт, партбилет. И предмет, завернутый в бумагу.
Снял бумагу. Под ней оказалась фольга. Развернул и ее.
И направился к делегатам.
Жаров стоял, продолжая общение с журналистами. Вдруг у него зазвонил телефон.
Без пяти минут полноправный лидер РКП извинился, принял вызов. Выслушав несколько фраз и, с округлившимися глазами, резко обернулся.
И увидел, что в толпе стоял Иван, демонстрируя всем присутствующим его, Жарова, паспорт. А также его партбилет. И его служебное удостоверение.
Все три документа пошли по рукам. Люди, чуть ли не вырывая их друг у друга из рук, лихорадочно снимали развороты на смартфоны, постили в социальные сети, отсылали товарищам посредством мессенджеров и электронной почты.
У Жарова перехватило дыхание и подкосились ноги. Не обрывая вызов, он сказал тихо — никто не расслышал — несколько слов в трубку. И нажал отбой.
И бросился к людям.
Товарищи встретили его настороженно.
Если не враждебно.
Слышались тихие ругательства.
Все смотрели на него в упор и молчали.
Коммунисты продолжали снимать удостоверение на фото и видео и отправлять куда-то. Передавали документы из рук в руки.
Жаров рванулся вперед, чтобы забрать их себе. Но его не пустили.
— Минуточку... Товарищ секретарь Жаров... Или господин подполковник Савельев? — ехидно сказал молодой лидер омской региональной парторганизации Никита Кузнецов, закадычный друг покойного Омельченко. — Есть мнение, что надо разобраться.
Разоблаченный «крот» в бешенстве сжал кулаки.
Сибиряки и уральцы многозначительно встали перед ним стеной.
Жаров ощерился, повернулся и быстро направился куда-то вниз.
— Сука! — коротко и емко выкрикнул кто-то ему вслед.
Сняли три внезапно «всплывших» документа и журналисты, которым подполковник КОКСа только что давал интервью, — так что всё это, к изумлению многотысячной аудитории, сразу же появилось в прямом эфире...
Галкин, с выражением восхищения и нежданного торжества на лице, направился к Ивану — видимо, намереваясь то ли поздравить его, то ли узнать подробности...
И вдруг по лестнице стремительно ворвались бойцы в камуфляже и балаклавах. С криком «Всем лежать!» они стали набрасываться на коммунистов — как делегатов, так и гостей — и, «обрабатывая» их берцами, дубинками и электрошокерами, валить на пол. К избиениям подключились Могильный с Лыбой. Досталось и журналистам — камеры оказались разбитыми, а их самих наравне с активистами уложили лицом вниз.