Именно в этом, вместе с очисткой внутрипартийного поля от конкурентов «крота», и состоял хитроумный план КОКСа по окончательному «окукливанию» РКП как отдельной несистемной партии, по превращению ее в относительно яркий, но ложный маяк для тех, кто хотел бы бороться за социализм внепарламентскими методами...
Иван сошел на Ростокино и пересел на Московское центральное кольцо...
Жаров, холеный, уверенный в себе, лучился удовлетворенностью. Как вчера, так и сегодня. Вокруг него образовалась свита холуев, не отходящих от «босса» ни на шаг. И не скажешь, что тоже «кадровые», как сам подполковник, или же «сявки на подписке» — вполне ведь могут быть и просто как бы идейные, ни о чем и не подозревающие. Просто-напросто чувствующие силу и власть, «подпитывающиеся» от «сакральных» энергий, алчущие, чтобы и им волей «повелителя» перепало с барского стола...
Иван дождался прибытия «ласточки» и вошел внутрь. Сел. Поезд тронулся...
В первый день работы съезда, в самом начале, после того как почтили память Омельченко и Мельдина, Жаров на правах врио персека зачитал доклад ЦК. В конце произнес зажигательный спич о рабочей борьбе, об укреплении рядов, о недопущении расколов — и так далее, и тому подобное. Сорвал бурные аплодисменты. Как раз тогда со съезда демонстративно ушла небольшая сектантская группка «борцов с сионистским заговором», провозгласив учреждение собственной «партии». Этих жалких неадекватных раскольников, разумеется, никто всерьез не воспринимал, и никому они не были нужны...
Поезд прибыл на станцию. Иван вышел и направился к одному из корпусов гостиничного комплекса...
В кулуарах царило достаточно единодушное мнение. Хотя Жарова многие не любили, но итог был предрешен. Сторонники Омельченко, то есть живые силы, настроенные на реальную борьбу и развитие, ходили подавленные и дезориентированные. Точно так же, после смерти Мельдина, было подавлено и старшее поколение, заставшее уличные бои в Москве 1992-1993 годов. Никто из этих групп не выказывал стремления вступать в аппаратную борьбу и не собирался выставлять альтернативных кандидатов...
Смирнов вошел в холл. На первом этаже заметил двух наиболее известных агентов КОКСа — Степана Могильного и Харитона Лыбу. Они не «шифровались» — нагло стояли и внимательно всматривались в тех, кто заходил на лестницу, ведущую вверх — на второй этаж, где располагались конференц-залы. Иван, делая вид, что не замечает «топтунов», прошел мимо, поднялся, поздоровался с товарищами из несистемных партий — делегатами и гостями.
Скоро завершится перерыв, и начнется процедура выдвижения кандидатов в ЦК. Потом — тайное голосование. Потом — заседание вновь избранного комитета. И — подполковник КОКСа во главе компартии. Всё уже решено...