— Кому я изменил? И в чем это выразилось?
— Вы изменили государству.
— Вашему государству? Но я ему не присягал. Значит, и не изменял.
— У вас гражданство Российской Федерации. Вот ваш паспорт! — Беляков достал из папки документ и помахал им.
— Это государство проживания, мне было оформлено гражданство автоматически и так же автоматом выдан паспорт. Свой настоящий паспорт, паспорт гражданина СССР, который мне дали в шестнадцать лет, хоть и после развала, я сохранил. Спрятал. Пока наши не вернутся.
— Какие ваши?
— Красная Армия.
— Не юродствуйте.
— Я серьезно. Никаких обязательств перед ЭрЭф я не давал. Я гражданин Союза Советских Социалистических Республик. Первого в мире государства рабочих и крестьян. Первого в мире государства для всех без исключения граждан, а не для одной лишь элиты.
— Этого государства больше нет. И никогда не будет.
— Потому что вы его убили?
Беляков замялся. Так... один-ноль в мою пользу, подумал Иван. Только бы не сболтнуть лишнего. Не время говорить об этом, а то прикончат. Только бы вырваться... Надо было эту флешку отдать. Хоть кому — белорусам, китайцам. Или просто в Сеть слить. Зачем было тянуть, если дело так обернулось? Ладно, еще будет бой...
— Потому что он сам развалился. Люди не хотели жить, как в муравейнике, им нужна была свобода — и, значит, режим был обречен, приговор ему вынесла история. Вы ведь еще и историк, не так ли?..
— Свобода, говорите? Какая именно? Сверхсвобода для немногих за счет фактического лишения свободы огромного количества всех остальных?
— Это вульгарное понимание. Перед теми, кто хочет чего-то достичь, открыты все пути, — фальшиво произнес генерал армии.
Иван помолчал немного, внимательно посмотрел на Белякова-младшего, потом на Жарова. Ни тот, ни другой за это время не произнесли ни слова. Говорили только начальник КОКСа и его пленник.
— Это только слова. Причем произносимые на публику. На деле вы всё прекрасно понимаете. И, уверен, в своем кругу приводите совсем иные аргументы. Которые, однако, вытекают из вашего понимания так называемой свободы, — возразил Иван. — Ведь если всем дать в исходной точке полную, хаотичную, идеальную свободу пожирать или порабощать себе подобных, то с течением времени система всё равно неизбежно перейдет в стабильное состояние, состояние иерархии. Более сильные, умелые, нахрапистые сущности будут пожирать и подчинять своей воле других, укрепляя собственные способности, бросаемые на борьбу за то, чтобы пожрать и подчинить своей воле еще кого-то. Концентрация могущества одних таких условных узлов за счет пожирания ресурсов других, их порабощения будет всё возрастать и возрастать. И в конечном итоге наверху останутся абсолютные небожители, властители, пользующиеся свободой, ограниченной разве что достигнутым уровнем технологий. А внизу будут те, кто обеспечивает свободу «высших» своей кровью, своим трудом, не имея вообще никаких свобод. Не получая взамен ничего сверх того, что дает возможность физически выживать и воспроизводиться. И никто уже не будет иметь возможности подняться наверх, потому что все пути будут закрыты. Успех человека будет зависеть не от вложенных усилий, а только от того, что этот человек уже имеет. То есть от стартовых условий, от происхождения. Отцы будут передавать детям капитал, посты, связи, место в системе. И однажды те, кто принимает решения, захотят увековечить свое преимущество и преимущество своего потомства законодательно, запретив остальным даже пытаться соревноваться с ними и их детьми. Намертво закрепив положение вещей. Это элементарная схема самоорганизации из хаоса. Я и такое изучал, между прочим, вы это, думаю, тоже знаете... А за полтора века до нас, пусть и используя другой аппарат обоснования, то же самое сказали Маркс и Энгельс.