Приходилось пробираться медленно и осторожно. По мере приближения к кварталу становилось светлее. Сейчас Иван шел вдоль забора стройки. Осталось обогнуть угол, и перед ним откроется уже заселенный сектор жилого комплекса.
Вдруг Смирнов на что-то наступил и чуть не упал. Предметом, валявшимся на пешеходной дорожке, оказалась борсетка.
Иван заинтересовался, поднял сумку — она была прикрыта, но не защелкнута. Не хватало света, чтобы как следует разглядеть, что там внутри. Иван пошел дальше и, пройдя сто метров, остановился на месте, которое кое-как освещалось прожектором, находившемся на территории стройки.
В борсетке оказались документы, ключи, пара ручек, фломастер-маркер, внешний аккумулятор для гаджетов, зарядное устройство с кабелем, гарнитура к телефону. Ни самого телефона, ни денег там не было.
Смирнов решил осмотреть документы, рассчитывая по ним найти владельца и отдать ему утерянные вещи. Он взял паспорт и раскрыл его...
Хмельное состояние от выпитой в штабе водки как рукой сняло. Владельцем документа оказался один из руководителей незарегистрированной мелкой компартии, РКП — партнера и в то же время конкурента ЕКП.
Сам Смирнов, впрочем, вообще не входил ни в какие партии, предпочитая статус «вольного коммуниста» — исследователя, творца, публициста, идеолога, открытого к сотрудничеству со всеми, незашоренного, свободного от организационных ограничений и обязательств. Так сложилось, что наиболее плотные деловые и товарищеские связи у него сейчас налажены именно с ЕКП, а также с одной из районных столичных организаций «думских коммунистов», где, по его оценке, на низовом уровне собрались порядочные и идейные люди.
Для себя лично Иван определил своеобразную «партийную принадлежность», всегда заявляя, что он не признает ельцинское решение о запрете КПСС, причем отказывается ему подчиняться в самом что ни на есть практическом смысле. То есть, несмотря на то, что Смирнову на момент выхода указа было всего тринадцать лет, — он всё же искренне, по принципу личной приверженности и выбора, считал себя, как и его отец, полноправным членом именно той бывшей правящей в великой стране партии. А не той, которая провозгласила себя ее преемницей, взяв другое название. И не той даже, что формально сохранила это имя, — а именно истинной, первородной КПСС. Считал ли Иван себя гражданином СССР? Разумеется. Ленинцем? Сталинцем? Да — хоть основатели партии и Советского государства жили давно, уже практически век назад. А насчет того, что поближе по времени? «Брежневистом»? Ну, пожалуй. А точнее всего, получается, «черненковцем» — если ориентироваться на последнюю по времени наивысшую точку траектории правильного поступательного развития перед началом развала. Хотя всё это, конечно, — чистая условность.