За человеком, паспорт которого Смирнов сейчас держал в руках, закрепилась неоднозначная репутация. С одной стороны, он считался ветераном коммунистического движения, пламенно ораторствовал на митингах, излагал абсолютно правильные вещи, имел немалый и неоспоримый авторитет. С другой стороны, несмотря на всё это, он, явно очень умный, опытный и высокопрофессиональный активист, отличался каким-то странным, непонятным, на первый взгляд, совершенно абсурдным догматизмом, норовил придраться к новым практическим инициативам, прикрываясь громкими ортодоксальными аргументами, вплоть до буквально и нарочито прямолинейно применяемых цитат классиков. Каких-либо реальных достижений в «борьбе за рабочее дело» в его послужном списке, если так уж разобраться, не значилось — он был, если отбросить шелуху, всего лишь харизматичным «красным реконструктором» и примерным служителем «карго-культа» великого прошлого. Хотя это, конечно, не аргумент, чтобы в чем-то обвинить. Тем более что его микропартия была в основном точно такой же, даже еще больше «пронафталиненной». Пусть и приходили туда иногда новые, очень яркие и перспективные активисты. На всех коммунистических праздничных мероприятиях он, разумеется, всегда старался добиваться, чтобы РКП проводила шествия и митинги в гордом одиночестве, ни в коем случае не солидарно с другими организациями. Как оргработник он, по отзывам, скорее, вредил, чем приносил делу пользу. Его, к примеру, критиковали за то, что зажимает те самые перспективные молодые кадры, не дает им расти, препятствует, хоть и не в открытую, развитию новых идей и подходов. За то, что маниакально заставляет всех учить теорию, классиков-основоположников — и абсолютно ничего практически не делать. А еще за то, что он с каким-то нездоровым упрямством, буквально намертво, стоит против объединения Рабочей компартии с ЕКП. Но и это, если подумать, ни о чем не говорит. Ну, хочет человек сохранить самобытность и суверенность своей организации — так что же в этом подозрительного?
Смирнов мало его знал лично, хоть и часто встречал на тех или иных мероприятиях. Поэтому к этому деятелю он всегда относился нейтрально и безразлично, какого-либо собственного мнения у него не сложилось.
Конечно, кое-кто обвинял этого человека и в том, что он на самом деле работает на «органы». С одной стороны, понятно, что радикальная оппозиция сплошь нашпигована стукачами, а с другой стороны, столь же очевидно, что недоброжелатели и соперники всегда будут обвинять друг друга именно в этом. Разумеется, скорее за глаза, чем в глаза: за такие обвинения, если они не подкреплены вескими доказательствами, можно легко и в морду схлопотать.