* * *
..Мои полёты на юрком и вертком Fi-156 «Шторх» с соседствующего со ставкой Гитлера небольшого аэродрома Вильямово, совершённые мной к линии фронта в Литве и Белоруссии в первые пять дней войны, уже дали мне понимание, что война будет тяжелей, чем в предыдущие два года.
28-го июня в «этот раз», как и «в тот» я так же писал письмо своему дяде, в которой выразил уверенность в том, что официальные сообщения наконец, предадут огласке ход боевых действий на Восточном фронте.
Хотя, сейчас, в конце 1941-го, я понимаю, что тогдашние вечерние ощущения наступающей грандиозной катастрофы уже вытолкнули первые сомнения, которые, как я заметил, грызли многих из нас, не исключая и фюрера, но признаваться себе в подобном не желал никто. Слишком невероятным были те мысли, которые мелькали при потоке неприятных сообщений, доходивших в ставку около Растенбурга. Несмотря на то сито, которое руководство группы армий Центр устроило для них в попытке «разобраться на месте», пусть даже и после осознания истины в местах приземления двух подбитых вертолётов и катапультировавшегося и захваченного в плен пилота со сбитого самолёта-штурмовика авиации России 21 века.
То, что было отмечено в радиоэфире на частотах «Радио Коминтерна» и доложено связистами 27-го, было поначалу и с пренебрежением отвергнуто, как «глупая пропаганда большевиков». И самим Гитлером, так и нами, составлявшими его круг общения в эти дни. Как мне сейчас кажется, именно в тот момент была совершена главная ошибка, не позволившая предотвратить трагедию Рура. Даже простой анализ первых сообщений о массированных сильнейших бомбардировках с применением неизвестных типов реактивных самолётов наших частей — как 11-й танковой дивизии на Украине, так и дивизий 2-й и 3-й танковых групп, стремившихся замкнуть окружение советских армий в «Белостокском мешке» и взять Минск, мог бы повернуть историю в иное русло, прислушайся к ним фюрер.
Но 28-го число сообщений, в первую очередь из войск, наступающих в Белоруссии, перевалило критический объём — в течении буквально 12 часов в воздухе и на аэродромах 2-й воздушный флот потерял 200, а к концу дня (по уточнённым ныне данным) до трёх сотен самолётов, практически прекратив поддержку наземных войск, которые также несли большие потери от ударов авиации РФ. В первую очередь, в передовых частях, наступавших на Минск.
Едва написав то самое письмо своему родственнику, которое так и не было отправлено в «этот раз», я имел свой последний разговор с поужинавшим фюрером.
-..Николаус, я сейчас разговаривал по телефону с фон Боком и Браухичем, который приехал к нему 26-го. Они уверяют меня, что все эти панические сообщения от люфтваффе полностью соответствуют истине. Что наши самолёты действительно сбиваются и несут огромные потери от высокоскоростных машин гигантских размеров и совершенно незнакомых типов, расстреливающих их издалека… управляемыми ракетами. Чему есть множество свидетельств со стороны частей вермахта, подтверждающих данные факты и также подвергающимися бомбардировками, наносящими огромные потери. Вам нужно слетать к фон Боку. Он в войсках где-то западнее Минска. Согласуйте с его штабом куда именно вам лететь. Вы, на вашем Шторхе, уверен, проскочите даже в условиях… похоже, паники там.