Должно быть, точно такое же впечатление она производила на поварих, потому что готовили для нее не в пример лучше, чем для брата. Пока Руа-тайфа потешалась над моим длинным языком, я успела утащить по кусочку сыра из трех разных тарелок и невоспитанно набила рот маслянистыми оливками, заглушая острое чувство голода: поужинать в покоях господина толком удалось, а Тахир-ага был вовсе не так щедр, чтобы трижды в день кормить строптивых рабынь.
— Думаю, ты переменишь свое мнение, когда получше узнаешь моего брата, — по-лисьи сощурившись, сказала Руа-тайфа и будто бы невзначай передвинула поближе ко мне пиалу с золотистым медом. Пиалу я одобрила, уверенность Руа — не очень: лично мне вполне хватило вчерашнего вечера, чтобы понять, что с тайфой у меня до крайности мало общего, а его манера вертеть всеми вокруг, словно бездушными куклами, и вовсе могла вывести из себя даже святого пророка. — Может быть, Рашед-тайфа и не прекрасный шахзаде на златогривом жеребце, но у него острый ум и доброе сердце.
Я поспешила снова набить рот, чтобы ненароком не добавить к этому описанию еще пару характеристик сугубо физиологического толка, о которых родной сестре тайфы знать точно не подобало.
— Или у тебя кто-то остался на воле? — вкрадчиво поинтересовалась Руа-тайфа и чуть подалась вперед, выказывая неудержимое любопытство.
Увы, никаких пикантных историй для нее я не припасла.
— Нет, госпожа, — сдержанно отозвалась я, прожевав оливки. — Среди горожан не так много смельчаков, готовых проявить интерес к арсанийке. Среди магов один отыскался, но мой отчим никогда не был настолько известным мастером, чтобы дать за мной приданое, достойное жены чародея.
Руа-тайфа задумчиво кивнула и покачала в руках широкую пиалу с чаем.
— Значит, поэтому ты согласилась остаться? — спросила она, рассматривая свое отражение в беспокойной темной поверхности. — В надежде, что Рашед-тайфа даст за тобой приданое, как за освобожденной наложницей?
Я поперхнулась возражениями. Приданое — последнее, о чем я думала, когда тайфа приказал остаться во дворце; но, по сути, не роскошным ли приданым станет Малих, когда получит гильдейское дозволение на работу с магическими свитками? Ведь вольным ему не быть…
— Проблему с нехваткой смельчаков не решит даже приданое, — все-таки заметила я и только потом сообразила, что оправдываться мне точно не с чего: в конце концов, я не собиралась разбить тайфе его «доброе сердце» за сундучок с золотом. Рашед-тайфа сам определил меня в работницы, а не в наложницы, что уже даровало уверенность в его похвальном здравомыслии. Тем не менее, признаваться в этом вслух я поостереглась: Руа младшего брата явно обожала и столь прагматичного отношения не оценила бы. — Да и к чему тайфе я? — с напускной скромностью спросила я и развела руками — как по заказу, нарочито неухоженными.