Вот теперь его наконец-то проняло. Тайфа даже сел, уставившись на меня с такой растерянностью, что я на мгновение ощутила острую и совершенно неуместную жалость.
За важными вопросами и великими проблемами было слишком легко забыть о вещах приземленных. А они, как правило, здорово помогали. Мне ли не знать?
— Разумеется, мне понадобится служанка, которая никак не связана с Нисалем-агой, и письмо от имени тайфы, потому как сама я не имею права голоса в гильдии, — переборов несвоевременный всплеск чувств, напомнила я. — И нужно, чтобы Руа-тайфа отвлекла чем-нибудь наложниц, или как-нибудь иначе заставить их молчать о моей отлучке…
Рашед сморгнул и вернул себе нормальное выражение лица.
— Ты гений, — признал он и улыбнулся так, что в груди у меня стало тепло-тепло. И не только в груди. — Спасибо. Но выезд двора я как-нибудь организую и без помощи фальшивой наложницы.
— Почему это фальшивой? — возмутилась я и показательно поерзала. — Вот же она я, на ложе!
Тайфа внимательно изучил смятое покрывало подо мной и, сурово поджав губы, от души огрел меня подушкой. Я с хохотом прикрылась руками и поспешно отползла на край кровати (что, нужно признать, заняло некоторое время).
— Значит, я пойду, передам Руа-тайфе? — нарочито бодро уточнила я. — Пока господин и повелитель решает важные вопросы.
Рашед смерил меня взглядом и удрученно покачал головой.
— Иди, — отмахнулся он, — может, хоть Руа вправит тебе мозги.
Я припомнила, что сестра тайфы с утра была не в настроении, но предположила, что как раз свитки-то и могли бы исправить дело, и легкомысленно рассмеялась:
— Признайте, мой господин, тогда вам будет и в половину не так весело, как сейчас!
Мой господин основательно обдумал это предположение и все-таки запустил в меня здоровенной думкой с кисточками.
Но спорить не стал.
Рой колодец, закапывай его, но слугу без дела не оставляй!
— арабская пословица
Женская половина оказалась тише полуденной пустыни.
Служанки и рабыни с первого этажа сбились в тесную стайку в дальнем углу и на известие о готовящемся выезде отреагировали только диковатыми взглядами. Наложницы не показались из своих комнат — только плотные занавеси, заменяющие им двери, колыхнулись, выдавая, что за ними все же кто-то есть. Третий этаж казался вымершим, и в покои Руа-тайфы я поскреблась с нескрываемой опаской, уже потихоньку догадываясь, что причина ее дурного настроения может крыться вовсе не в женских недомоганиях.
У служанки, открывшей дверь, заметно подрагивали руки.
— Кто там еще? — недовольно осведомилась Руа-тайфа, не показываясь на глаза.