Но такой роскоши, как время на долгие и обстоятельные размышления, тайфа отчего-то не предоставил. В отличие от служанки.
— Абия, — повторила я, и она вздрогнула так, словно до сих пор ее собственное имя, произнесенное вслух, ничего хорошего не означало.
Я окончательно растерялась. Что, ради всего святого, делают со служанками?! Особенно с такими перепуганными.
— Принеси мне шербет, — приказала я, пытаясь скопировать повелительные интонации Руа-тайфы, и все-таки смущенно добавила: — Пожалуйста.
Девчонка диковато сверкнула из-под челки глазами — черными, как маслины, — и выскочила из комнаты, как ошпаренная.
Оставшись в вожделенном одиночестве, я с облегчением выдохнула и наконец-то переоделась в подходящее для выхода платье — тоже с чужого плеча, но, по крайней мере, закрытое и не такое кричаще-яркое, как те, в которых полагалось ходить по дворцу. Подол оказался коротковат, и я запоздало сообразила, что как раз этим можно было бы напрячь служанку… если бы у меня было время до выхода.
Прекрасно, Аиза. Планирование на уровне «бессменный чемпион».
Абия вернулась в рекордные сроки, как раз застав стадию бесполезного самобичевания, но вместо ожидаемого серебряного кувшина принесла на подносе одинокий стеклянный стакан — спасибо хоть полный.
Стоило мне в недоумении изогнуть бровь, как новая служанка слилась по цвету со своим шарфом и залепетала:
— Простите, госпожа, но сегодня один из таких дней, и на кухне все готовят завтрак!
Я с сомнением выглянула за окно. Солнце едва одолело три четверти своего ежедневного пути, и на месте поваров я бы гораздо больше переживала об ужине.
— Если позволите, госпожа, — вполголоса затараторила Абия, с заговорщическим видом подавшись вперед, — вы совсем недавно во дворце и можете не знать…
Мне не оставалось ничего, кроме как поощрительно кивнуть, позволяя продолжить, и служанка заметно приободрилась.
— Иногда бывают дни, когда у Руа-тайфы с утра дурное настроение, — шепотом поведала она. — Тогда к вечеру оно портится и у Рашеда-тайфы, и каждый выгоняет даже самых доверенных слуг и запирается в своих покоях до утра, отказываясь от еды. Зато после рассвета у обоих такой аппетит, что кухня вынуждена готовиться с вечера!
Эту сентенцию я выслушала с нескрываемым скептицизмом. Нет, для меня не было секретом, что у каждой женщины порой бывают такие дни, когда раздражает любая мелочь и хочется, чтобы тебя наконец-то оставили в покое. Положение Руа-тайфы выгодно отличалось от положения простых горожанок тем, что позволяло претворить свои желания в реальность немедля, а уж ее характер прекрасно объяснял, почему весь дворец предпочитал, затаившись, переждать дурное настроение госпожи.