Нет, в лоб эта проблема не решалась, а времени у меня почти не оставалось.
Вскорости или Рашед всё-таки рискнет устранить своего главного мага силой, лишится изрядной части янычаров и уже не сможет поддерживать порядок в городе (а сама по себе работорговля не угаснет, даже если не станет зачинщика — слишком выгодное дело и слишком много свободных свиточников в округе!), либо Нисаль-ага найдет способ донести до султана, что тайфа, не способный справиться со столь вопиющими преступлениями на своей территории, более не достоин занимать свое место. В обоих случаях я в проигрыше: победа тайфы лишит меня последнего эфемерного союзника, а победа Нисаля и вовсе равнялась моей смерти: ему вовсе ни к чему оставлять противнику такое преимущество, как маг. Пусть и всего лишь "зеркало".
Что ж, мне предстояло играть против всех, и это не внушало должного энтузиазма.
— Госпожа? — робко и, кажется, не в первый раз окликнула Абия.
Я вынырнула из подушек и с недоумением уставилась на дастархан. А, завтрак… и какой-то ужасный переполох внизу?
— Руа-тайфа нашлась, — не дожидаясь расспросов, понятливо сообщила Абия. — Говорят, ее отыскал самый огромный и страшный раб, и теперь он потребует ее руки! Но тайфа, конечно, этого не допустит, и раба теперь освободят и тут же казнят за дерзость — но как свободного, обезглавят прекрасным клинком из лучшей стали… — протараторила девчонка и заметно смутилась под моим взглядом.
А я поймала себя на том, что у меня даже сил на удивление не осталось.
— Кто это говорит? — на всякий случай уточнила я.
— Все, — с абсолютной убежденностью отозвалась девчонка и все-таки стушевалась окончательно, но тут же воспряла духом: — А раба я даже видела, это тот самый, что помогал госпоже и Рашеду-тайфе готовить сюрприз для Руа-тайфы! Он поклялся господину и повелителю, что отыщет способ вернуть Руа-тайфе прежний облик, и даже краше, и не прошло и часа, как она снова обернулась человеком! Но раб никому не сказал, что сделал, — с нескрываемой досадой заправской сплетницы добавила Абия и насупилась.
Я все-таки усмехнулась. Кое в чем подарку Рашеда цены не было — например, когда требовалось узнать, как события восприняли на первом этаже женской половины.
— Что ж, если раб был так дерзок, что посмел просить руки госпожи, то туда ему и дорога, — философски заключила я, окончательно потеряв и без того невеликий аппетит.
Хоть бы Малиху и в самом деле ума хватило ограничиться просьбой о свободе, а часть про казнь оказалась домыслами скучающих девиц!..