Оставшаяся пятерка храмовников со значением переглянулась.
И без того дрожавшие колени ослабели и подогнулись, не выдержав; я упала и разревелась — не то от страха, не то от облегчения, размазывая по лицу дождевую воду пополам с грязью, но успокаивать меня было некому. Десятника одолело профессиональное любопытство.
- Где ты это взяла?
Пережитый ужас давил на виски, мешая думать, но соображалки все-таки хватило, чтобы не сознаваться:
- П-подали, — пуще прежнего разревелась я. А то как бы не отобрали.
Глава отряда неверяще смотрел на мою руку. Между грязных пальцев мирно угасало радужное сияние, дивно оттеняя обломанные ногти, и я отчего-то смутилась.
- Подали… вот так просто… — выдохнул десятник и, резко развернувшись к самому молодому храмовнику, велел: — Бегом в собор. Буди настоятеля. Скажи, что артефакт, который искал колдун, все-таки нашелся.
Мальчишка шмыгнул носом, с недоумением глядя на место, где останки неупокойника уже смешались с болотной грязью, тут же сморщился, уловив мой запах, и припустил в город, то и дело оглядываясь на бегу.
- Как тебя зовут? — спросил десятник у меня. На монетку он вроде бы не покушался, и я спрятала ее в рукав.
- Бланш.
Он кивнул, нехорошо сощурившись, словно мог что-то заподозрить, но ответил как ни в чем не бывало:
- Обращайся ко мне «брат Раинер», — велел он. — Идем в храм, Бланш, — святоша ласково улыбнулся, но руку протягивать не стал.
Я недоверчиво посмотрела на него снизу вверх, не спеша подниматься.
- А зачем?
Вопрос был излишним.
- Быстро! — разом растеряв и ласковую улыбку, и по-отечески покровительственный тон, рявкнул брат Раинер.
Не рискуя и дальше испытывать его терпение, я резво вскочила на израненные ноги и послушно потопала следом за десятником, прихрамывая на правую ногу.
Первое, чему учат ночные улицы, — простая истина: если ты слаб, приказам сильных подчиняться нужно без промедления.
Храм в городе смотрелся чуждо. Огромная башня, холодно сверкающая омытыми ливнем стеклами, — он выглядел так, будто среди приземистых покосившихся избушек какой-то великан с альтернативным чувством прекрасного воткнул здоровенный айсберг. И бережно подпер шестью щупальцами темных одноэтажных галерей.
В Нищем квартале никто не знал, кто построил храм. Словно он уже был здесь, когда кочевой народец тангаррцев счел, что было бы неплохо окопаться на холме и показывать с его вершины кукиши тем, кто не успел взять высоту. Сами тангаррцы залепили все окрест дощатыми сараями и деревянными домишками, отчего показывать кукиши было безопасно только тем врагам, которые так и не освоили огонь, но нашествие в случае чего можно было переждать в храме.