Рэвен с храмовником вырвались на пару шагов вперед. Мы с Обероном, напротив, чуть поотстали, вяло перебирая ногами, и шли с прикрытыми глазами, ориентируясь на голос Рэвена, самоотверженно взявшего на себя роль экскурсовода.
А вот реакция Раинера заставила меня потихоньку проснуться.
Его не напрягал ни незнакомый город, ни необходимость следовать точно за сопровождающим, ни толпы народа, спешащего на работу. Он не бросался петь боевые литании на Спиральные фонтаны, главную достопримечательность столицы, совершенно спокойно отреагировал на телепортационные арки по краям главной площади Облачного района, а на систему перепускных труб, отводящих горные речушки от построенных на скалах зданий, смотрел с умеренным интересом заядлого туриста.
Рэвен тоже заметил храмовничьи странности, но пока просто продолжал экскурсию, уверенно выводя всю компанию за пределы торговых улочек, в рабочие кварталы. Логично: в Облачном районе вряд ли нашлись бы круглосуточные заведения. Те, кому приходилось дежурить ночами, обычно жили ниже.
Что лейтенант определенно не собирался поступаться качеством своего завтрака ради его переноса на раннее время, стало понятно еще за пару домов до нужного. Пахло до того упоительно, что даже мой желудок, не слишком обрадованный возвращению к ирейской пище со всеми ее консервантами и добавками, по-волчьи взвыл и решительно перебрался на сторону патриотов.
Виранийский кофе со жгучей смесью специй и свежая выпечка.
Этому маленькому семейному ресторанчику, по совести, даже вывеска была не слишком-то нужна. Раинер резко утратил интерес к экскурсии, благо Рэвен уже не горел желанием ее продолжать, а мы с Обероном приободрились и внезапно обнаружили интерес к жизни — по крайней мере, к одному из ее аспектов.
Лейтенанты, похоже, забредали сюда регулярно: примечательно усатый хозяин поздоровался с ними, как с родными, и безо всяких вопросов загудел кофемолкой, а симпатичная пухленькая девушка — должно быть, его дочь, сразу сообщила, что свежая партия булочек с корицей будет через пару минут. Рэвен тут же клятвенно пообещал съесть, по меньшей мере, половину — «и, пожалуй, слона».
Я кое-как придержала при себе комментарий, что слоном ему придется поделиться, и, покрутив головой, выбрала угловой столик у окна, украшенного до того кустистой и разлапистой геранью, что полупрозрачные занавески походили на профанацию.
- Ты заняла мое обычное место, — заметил Оберон, когда я уселась спиной к углу.
Раинер, метивший на то же плетеное кресло, стоически смолчал. Я растеклась по сиденью и привалилась плечом к стене, выдав самое жалобное выражение лица, на какое только была способна.