Ее пеньюар соскользнул на пол, гладкий белый шелк растекся у ног, и Ирена предстала перед ним в легкой рубашке, лишив его дара речи и изгнав из головы все мысли.
Бенедикт, застывший в дверном проеме, отделявшем его спальню от спальни графини, с трудом оторвал ноги от пола. Сердце графа разрывалось, пока он к ней приближался, – он ясно видел, как напряжена девушка. Сжатые в кулаки руки вытянуты вдоль тела. Трепещущая грудь вздымалась и опадала. И тем не менее жена прямо смотрела ему в глаза, не отводя непокорного взгляда.
Винить во всем он мог лишь себя.
– Спите спокойно, – хрипло произнес Бенедикт и наклонился поднять с пола шелковистую одежду.
Ее босые ноги казались божественными, ничего более эротичного ему не доводилось видеть в своей жизни. Поднявшись, граф распахнул перед ней пеньюар.
– Я здесь по другой причине.
На мгновение гнев в ее взгляде сменился замешательством. Она позволила ему надеть на себя пеньюар, просунув руки в отверстия шелковых рукавов. Когда он завязал пояс на ее талии, – вольность, которую он не должен был позволять себе, но не смог удержаться, – она залилась легким румянцем, боже милостивый, даже просто находясь рядом с ней, он терял способность соображать.
– Могу ли я узнать, по какой именно? – спросила она, отступая назад.
– У меня для вас подарок. – Бенедикт вытащил небольшой сверток из кармана своего халата.
Ее взгляд упал на простую коричневую бумагу.
– Мне не нужен свадебный подарок, милорд.
– Бенедикт.
– Простите?
Она выгнула бровь – лицо приняло слишком насмешливое выражение для благовоспитанной молодой дамы. Именно из-за таких неожиданных черточек, присущих лишь ей одной, он и влюбился в нее.
– Мы стали мужем и женой. Я хочу, чтобы вы называли меня по имени. – Он протянул подарок: – Примерьте.
Тяжелый вздох сорвался с ее пухлых губ.
– По какому же поводу?
– Разве мужу обязательно нужен повод, чтобы сделать жене подарок?
– Разве я не дала понять, что наш брак не будет настоящим, милорд?
– Бенедикт. И я не помню, чтобы соглашался на какие-либо условия, определяющие, какой у нас будет брак.
– Однако вы довольно четко определили условия нашего брака своим обвинением.
Чувство вины пронзило его, углубляя рану, кровоточащую в его сердце с того момента, как он понял, что ошибался. Но, когда он узнал правду, было уже слишком поздно. Отвернувшись от Ирены именно тогда, когда она больше всего нуждалась в его поддержке, он лишился ее доверия.
– О своей ошибке я буду сожалеть вечно, – с трудом выдавил он наконец.
– А это, по всей видимости, извинения? – спросила она, указав глазами на подарок.