Олег, отвлекаясь от этого завораживающего зрелища, посмотрел на подъем, где сначала замерли, а потом заспешили вниз, на ровное место, семь крошечных фигурок. Или восемь? Не понять.
Достигший седловины перевала камнепад все сметал на своем пути, сминал, сносил, сглаживал, плющил и рушил то, что можно было сметать, сносить, сглаживать и рушить. Камни бились о камни, ломались, крошились, высекали искры и поднимали тучи пыли. Со стороны это выглядело величественным и жутким зрелищем, но даже страшно себе представить как это — оказаться внутри, в эпицентре, когда нет никакой, ни малейшей надежды на спасение, когда ужас сковывает тело и единственный способ выйти, выскочить из оцепенения — сумасшествие, буйное помешательство, означающее мгновенное и навсегда прощание с собственным разумом, но зато освобождает тело для действия, и ужас, может быть, становится уже не таким чудовищным. Впрочем, переживших этого нет, и рассказать об этом они не могут.
Через четыре с лишним часа, когда Олег стоял вместе с Бизоном и его парнями на изменившемся до неузнаваемости перевале, а горбатый чеченец с потухшим взглядом и стянутыми за спиной руками сидел на запыленном валуне, Леха, вычищая кончиком ножа грязь из-под ногтей, сказал:
— Ну, бля, Самсон, и наделал ты делов!
— Ну извини, — ответил Олег, уплетая тушенку из штурмового запаса группы. Еда его сейчас интересовала много больше любых разговоров.
— Извиняю. — Леха тщательно вытер лезвие о рукав камуфляжа, вогнал нож в ножны и, отстегнув их от пояса, протянул ему. — На, от всех нас.
— Ты бы лучше шнурок ему подарил, — сказал Бизон, показывая на Олегов ботинок. — Нам еще часа три ходу.
— Это мы запросто! — весело пообещал Леха и отхватил от капронового альпинистского троса щедрый кусок. — Такие сплету — сто лет не сносятся.
— Давай быстрее, — поторопил его командир. — Нам еще идти и идти. — И добавил, обращаясь к Олегу: — А ты сильно рисковал. Ты понимаешь, что тебя могло сверху накрыть?
— Как это?
— Ты что, никогда не слышал про обвалы в горах?
— Ну почему… — не слишком уверенно ответил Олег, вычищая банку изнутри.
— Потому. Видишь? — Бизон показал на склон, где еще несколько часов назад карабкался Олег. — Не то что от взрыва, а просто от шума падающего камня вот те скалы могли срезонировать и рухнуть прямо тебе на голову.
— Так ведь не рухнули же, — беспечно отмахнулся Олег. Он был сыт, среди своих и почти счастлив, а то, что могло бы быть, его сейчас не сильно волновало.
— Везунчик ты, Самсон, — проговорил Бизон, впрочем, скорее одобрительно, чем с осуждением.