— Грызешь гранит науки? — спросил Шевченко, здороваясь с хозяином кабинета за руку и усаживаясь на неудобный жесткий стул у его стола.
— К проверке готовлюсь, — хмуро ответил Плещеев. — Какие новости?
Уважение к чинам и должностям у него отсутствовало напрочь.
— Да вот, зашел тебя проведать. Может, у тебя что новое.
— У меня все отлично. Прут меня как последнего козла. Во все дыры. Я им чего — выпускница после бала? — с полоборота взвился Плещеев. — Такую проверку затеяли — на неделю! Это сдай, это покажи, это продемонстрируй, это объясни…
— Всех нас, грешных, прут все, кому не лень. А это… Чего ты хочешь — проверка комплексная. По всем направлениям. А если продырявишься — не взыщи.
— Да ладно, все понятно. Готовимся.
— А вообще как?
— Нормально. Вот Самсонов отыскался. Живой. Сегодня из Москвы звонили, спрашивали про него.
— Ну да? И ты что?
— А что я? Как положено. Охарактеризовал положительно, бумагу сочинил, отправил.
— Почтой? — уточнил Шевченко, скрывая неудовольствие. Обычно Плещеев не торопился с бумажными делами, затягивая их до последнего. А тут проявил невиданную расторопность, черт бы его побрал.
— Сначала устно, потом факсом, а потом и по почте. Чего парню лишнее время маяться?
— А ты не боишься? — с расстановкой, с намеком спросил Шевченко, глядя прямо в глаза командира СОБРа, чего тот, как он знал, не любит, принимая это за личный вызов.
— Чего мне бояться? — спросил Плещеев, не отрываясь от зрачков начальника РУВД, стараясь подавить его взгляд, заставить отвести глаза или, по крайней мере, сморгнуть. Такие вещи он проделывал виртуозно, и в другое время Шевченко не стал бы с ним тягаться, но сейчас ставки были уж больно высоки, и он держался из последних сил.
— А где все это время был Самсонов? У бабки на завалинке? Или в Сочи на курорте?
— В плену.
— Да?
— Конечно. Ну и что? Меня тоже за жабры брали.
— Ты — другая история, — значительно сказал Шевченко и, наклонив голову, прикрыл глаза, как будто согласился с чем-то важным и бесспорным, а на самом деле уходя от бешеного, стервенеющего взгляда Плещеева. — Про тебя все известно. Хотя, — он сделал неопределенный, почти прощающий жест, — тебе видней. Твой подчиненный. Ты за него по всем статьям отвечаешь.
Он уставился в окно и с удовольствием услышал недовольное сопение собровца. Тот задумался. И правильно! Давно пора уже головой работать, а не руками-ногами, демонстрируя свою крутость. Тоже мне — крутой. Таким крутым место вот там — на улице. Пацанов лупить да палатки обирать. А коли ты в системе работаешь, то будь любезен и жить в ней, и сотрудничать. Вот так-то.