Прикурив, Олег отошел к детской площадке, около которой стояла пара изрезанных ножами лавочек. Сел на одну из них и посмотрел на окна родственников. Исполнение мечтаний на скорое расслабление в ванной и, что еще важнее, сытную домашнюю еду откладывалось на неопределенное время. Неясно только — на какое. Самое обидное, что у него ни копейки денег, иначе бы он мог какими-нибудь чипсами перекусить или хоть хлебом подкрепиться. В последнее время он стал относиться к вопросу наполнения своего желудка с повышенным вниманием. Едва подумав о еде, он понял, что аппетит его достигает апогея. Желудок стал призывно постанывать, обещая в скором времени настоящий бунт, а глаза стали непроизвольно шарить вокруг, надеясь увидеть что-то, напоминающее еду, но в поле зрения попались только мусорные баки. Если бы он не был сейчас в родном городе и вокруг не ходили бы люди, он вряд ли бы удержался от того, чтобы хотя бы не подойти к этим бакам и поближе познакомиться с их содержимым. Во время плена, а точнее, рабства, естественная брезгливость у него сильно притупилась, и он хватал все, что даже с натяжкой подходило под определение "пища". Вспомнив соседа, родственников, он подумал, что есть более цивилизованный, хотя и несколько более трудный путь найти себе пропитание — пройтись до ближайшего сквера и, составив конкуренцию менее расторопным старушкам, пособирать пустые бутылки, которые там во множестве оставляют молодые парни — любители пива или чего погорячее.
Отбросив на тротуар окурок, он подумал, что занимается глупостями. Он может прямо сейчас, немедленно, пойти на остановку, сесть в автобус, проехать четыре остановки и, пройдя еще двести метров, оказаться в отряде, где есть столовая. Там же он может занять у ребят несколько сотен и накупить на них любой жратвы. В общем, он дома, хотя пока что и не у себя в квартире. Тем более что в отряд ему все равно нужно появиться, представиться командиру по случаю возвращения из плена.
Олег решительно встал, намереваясь идти в сторону остановки, когда увидел Валерию Осиповну. Она шла, перекошенная на одну сторону тяжелой сумкой. И, что его удивило больше всего, на ней было новенькое кожаное пальто и меховая шляпка. Из-за них он едва ее узнал.
— Валерия Осиповна! — окликнул он подходившую к подъезду женщину.
Та обернулась на крик и едва не выронила сумку.
— Олег? — спросила она севшим голосом, глядя на него расширенными, полубезумными глазами.
— Да. Здравствуйте! — Он подхватил сумку, почти вырвал ее из судорожно сведенных пальцев. Она и вправду оказалась довольно тяжелой. — Пойдемте.