— С завтрашнего дня мы начинаем патрулировать город, — похвастался друг. Несмотря на то, что я не любила стражей, его успехам я всегда радовалась. Я ощущала уверенность, что Арес непременно является одним из лучших студентов академии, ведь мой друг просто не может сделать что-то хуже остальных.
Мы просидели до самой ночи. Сын Устара рассказывал мне истории со службы. Поначалу я слушала их, но потом стала рассеянной и не способной уследить за его мыслями. Сама не заметила, как начала отвлекаться, думая о другом.
— …В городе объявился новый лихач. Говорят, это тот самый вор и шулер, о котором прогремела слава на весь Льен, — поведал парень, — Он известен под именем Ловкача. Наши пытаются поймать его, но пока безуспешно. Такого найдёшь! Никто не знает, как он выглядит, зато он хорошо известен в теневом мире. Говорят, недавно он вынес из дома леди Ливийской, гостившей в Берльорде, ожерелье из чёрных бриллиантов. Цена украденной вещи просто потрясает. Неудивительно, что она защищалась с помощью новейших охранок. Но Ловкач их легко раскусил. Представляешь? — не слушая, я утвердительно хмыкнула в ответ, — За его голову на западе царства назначена награда, сопоставимая с ценой царской короны. Уна, ты совсем меня не слушаешь? — возмутился приятель.
— Прости, Арес, — извинилась я, задумчиво глядя вдаль, на пылающее рубиновое солнце. Друг вздохнул.
— Что с тобой происходит? — спросил он меня. Я и сама не могла объяснить. У меня было ощущение, что скоро моя жизнь круто изменится. Как тогда, когда в Вижском граде меня заметили веряне, и тогда, когда я сбежала от госпожи. Я ещё не осознавала, что произойдёт, но совершенно точно понимала, что всё теперь будет иначе.
На следующий день Расмур снова отправил меня в дом мужчины, тревожащего мою душу. Я принесла ему пшённую кашу с мясом и сливочного сыра. Как и в прошлый раз, пока он ел, я тасовала колоду.
— Пяти игрокам раздай карты определённых мастей, а шестому — все разные, — уже привычно велел тот, чьего имени я до сих пор не знала. Но я справилась с его заданием, хотя оно оказалось сложнее, чем раньше.
В каждый мой новый приход правила не становились проще. Иногда я сидела одна на крыше дома Устара и перебирала колоду, пытаясь научиться лучше справляться с заданиями, чтобы увидеть хоть что-то, кроме насмешки, в его глазах. Но каждый раз лишь слышала в конце это неизменное: «Ты можешь лучше, Уна». Это злило меня, выводило из себя, и я начинала быстрее двигать пальцами. Шёпотом считать карты он давно меня отучил, и сосредоточиться мне стало сложнее, хотя в его доме, несмотря на грязь и пыль, ощущался какой-то неизменный странный уют, притягивающий меня, как и сам хозяин жилища.