- Но об этом постоянно пишут в газетах…
- Я беспощаден, неутомим в преследовании всемогущего доллара - это правда. Мне доводилось выкупать собственность у богатых и титулованных особ, и я не мучаюсь угрызениями совести по этому поводу. Но никогда я не посягну на собственность бедняков. У меня есть свои моральные принципы. Вас это удивляет?
Астрид промолчала.
- Или вам неудобно оттого, что я не вписываюсь в созданную вами карикатуру? Вы ведь хотели видеть меня негодяем, разве нет? Чтобы потом с легкой совестью сказать: «Он не заслужил права знать своего ребенка». В конце концов, если я именно такой, каким вы меня нарисовали в своем воображении, мне вообще нельзя позволять общаться с детьми, так?
Королева не проронила ни слова - сейчас она напоминала прекрасную статую, высеченную из льда. Вид ее был настолько величественным, что просто завораживал.
- Я не тот, о ком говорят «хороший человек», - спокойно продолжал Мауро. - Тут вы правы. И мне все время мало того, что я имею, - тут вы тоже угадали. Но кое-чего я не выношу. Я не считаю людей мусором - уж точно не тех, кто беден. Само собой, мои дети никогда не станут для меня какой-то обузой.
- Как мило с вашей стороны, - произнесла Астрид сухо, давая понять, что по-прежнему не признает его принципы.
- Вы вообще хотите этого ребенка? - спросил Мауро, не отрывая взгляда от извивающейся горной дороги перед ними, что вела в ресторан.
- Да, - с заметной яростью в голосе произнесла Астрид. - Очень хочу. Моя жизнь до сих пор была невероятно одинокой - меня окружали репетиторы и подхалимы.
Единственным другом для меня всегда оставался брат, но его жизнь сильно отличается от моей. У него больше свободы.
- Вы королева, - заметил Мауро. - Значит, вы пользуетесь большим влиянием, нежели ваш брат.
- Но это не означает больше свободы. Я родилась на пять минут раньше его, всего на пять! В глазах моего отца и его приспешников в совете Гуннар - идеальный правитель, обладающий всеми качествами, присущими лидеру: он высок и хорошо сложен, этакий альфа-самец, внушающий остальным робость своим умением держаться. А я? - Астрид пожала плечами. - Я женщина. Случайность определила то, кто станет во главе страны. Вы представляете, как одна лишь мысль об этом бесит членов совета? Всякий раз, находясь в их присутствии, я это ощущаю. Более того, с советом солидарна огромная часть жителей страны. Когда отец умер, они наверняка надеялись на переворот власти, на то, что я отрекусь от престола, - они даже считали это моим долгом. Вот какого мнения обо мне некоторые жители - они полагают, что мне следовало бы уступить престол брату, потому что я женщина. И все это время я вела себя безупречно, но тем не менее всегда воспринималась в штыки только лишь потому, что была рождена женщиной. Моя мать больше всего на свете желала, чтобы я не позволила никому отнять у меня то, что принадлежит мне по праву, и я выполню ее желание, чего бы мне это ни стоило.