Себастио подумал о композиции в витрине. С его ненавистью к Рождеству было странно, что она смогла привлечь его внимание, и он вспомнил о данном ему совете.
Эта женщина, хотя ей и удалось вернуть его либидо к жизни, была нужна ему совсем для другой цели.
Эдди Монро задернула шторы и на мгновение замерла. Она никогда не ожидала снова встретить этого мужчину.
Встреча поразила ее так же, как и тогда, четыре года назад, когда она впервые увидела его в толпе ночного клуба.
Но может быть, это был не он? Не Себастио Ривас? Что, черт возьми, делать мегазвезде мира регби на тихой улочке Лондона?
И все же ускорившийся пульс говорил, что это был именно он - еще одно досадное напоминание, что ни одному мужчине за последние четыре года не удалось произвести на нее подобного впечатления.
Хотя Эдди и старалась.
Она ходила на свидания в Тиндере, свидания вслепую, на интернет-встречи… Но каждый раз, когда парень пытался использовать ситуацию и сделать следующий шаг, она отступала.
Потому что все это было не то.
В тот вечер Эдди поняла, что имеют в виду люди, когда говорят о внезапном притяжении. Это действительно была живая, почти осязаемая энергия.
И желание.
Что было новым для нее. Но Эдди инстинктивно знала, что только он мог успокоить растущее внутри ее напряжение.
Какая патетика! Ее общение с Себастио Ривасом продолжалось не более пары минут. Он сказал ей: «Гуляй, детка». Он был не из ее лиги и тут же дал это понять.
Эдди была так уверена, что увидела в нем что-то, когда их глаза на мгновение встретились. Какую-то хрупкость, неустойчивость… То, что испытывала она сама.
Эдди только что прошла через тяжелое испытание - рак. Ей исполнилось семнадцать, когда был поставлен ужасный диагноз, полностью перевернувший ее жизнь, превратив реальность в беспрестанную борьбу за выживание, с чередой токсичных процедур среди унылых больничных стен.
В течение восемнадцати месяцев она не знала, будет ли жить или умрет, и иногда чувствовала такую тошноту, что почти желала смерти.
Эдди тут же заблокировала эту мысль, вспомнив осунувшиеся лица родителей.
В тот день ей сказали, что, наконец, у нее все чисто, и это был ее первый выход в мир. Эдди чувствовала себя так, словно с нее сняли кожу, - все вокруг казалось слишком ярким, слишком громким, слишком насыщенным.
Эдди помнила, что на ней было платье, которое она одолжила у подруги. Короткое, серебристое и облегающее. Совсем не в ее стиле. Но тогда для нее весь тот день был одним большим праздником. Праздником жизни.
И потому, что ее волосы еще не отросли, ей пришлось надеть парик. Ярко-рыжее каре до плеч. Но ни нелепое платье, ни смешной парик не смогли удержать ее, чтобы не подойти к самому красивому мужчине в клубе.