Эйнар спрыгнул со стула, оглянулся на шум шагов и увидел идущего по тропинке человека.
Вчера Эйнар поздно вернулся с островов и, хотя измотался за последние дни, уснуть долго не мог. Не спала и Мари. Ей казалось, что русский обиделся и потому исчез куда-то. Это же тревожило и ее мужа. Вспомнил все, что было там, в Москве. Они тогда зашли в кафе, выпили бутылку шампанского и закусили русскими пельменями. Эйнар узнал, что Егор Иванович работает на инструментальном заводе. Как это далеко для Эйнара, который весь отдан морю, рыболовным траулерам, кильке и салаке, заводам, где это морское серебро получало Золотистый загар и где выходили удивительные по вкусу и запаху рыбные деликатесы. Сам Эйнар, как истый специалист-рыбник, не любил рыбы.
Эйнар пошел к нему навстречу, не быстро и не медленно, улыбнулся по-хозяйски радушно, пожал руку, пожатие было не сильное, но все-таки руку Егора он задержал подольше, чем могло быть при такой сдержанности. Однако Егор тут же отметил, что сказанное Эйнаром: «Здравствуй, Егор Иванович» прозвучало по-товарищески добро, и это сняло робость, которая так некстати сковала Канунникова. И он сказал в ответ:
— Здравствуй, Эйнар! — тогда, в Москве, к концу разговора они сошлись «на ты» и сейчас, не сговариваясь, держались так же. — Видишь, как получилось: не обещал тогда, а вот приехал.
— Это очень здорово, Егор Иванович, — сказал Эйнар. — Не поверишь, как я огорчился, что ты не остался ночевать. Мы бы кое-что вспомнили…
— Да так пришлось, — замялся Канунников. — А вспомнить есть что… Ну и пьяные же мы были тогда. Помнишь? С шампанского. Сроду бы не поверил.
— И за что мы тогда пили? Никак не вспомню. — Эйнар Илус взял Егора под руку. — Пойдем, Егор Иванович. Ну, что мы стоим перед домом, как грешники перед собором.
Они ступили на веранду. На желтом от охры полу валялся клубок шпагата, нитка тонкой змейкой обегала через порог на землю.
«Что же это я играю, — подумал Егор, почувствовав фальшь в их разговоре. — Немножечко, чуть-чуть, а играю. Зачем? В чем-то не верю Эйнару или себе? — и тут же ответил на свой вопрос: — Себе, пожалуй».
— А пить за знакомство, Егор Иванович, самое приятное. Как мы тогда, помнишь?
— Помню. Не люблю дни рождения и свадьбы. Все куда-то торопятся. Вино требует усидчивости. А мы стояли тогда.
«И чего это я играю? — опять недовольно подумал Егор. — Ах ты, горе луковое».
— Садись, Егор Иванович. Гостем будешь. Мари уехала в пионерский лагерь к дочке. Мы тут — сами с усами. Верно? Нашей усидчивости ничто не помеха.
— Ну, выпьем за то, что пили тогда, — и Егор достал из кармана бутылку спирта. На заводе толкачей всегда снабжали в дорогу спиртом. Мало ли где потребуется.