И тут увидел Славку. Он стоял в тени подсолнухов. Наверно, он видел в них своих врагов и ему страстно хотелось с ними разделаться. Но подсолнухи были соседские, и это оказалось сильнее всех других чувств.
И тогда отец крикнул: «Славка, разбойник ты этакий!»
Славка вздрогнул, повернул голову, увидел отца, но не двинулся с места. Он молча глядел, как бы стараясь его узнать. Конечно, он сразу его узнал, просто ему было трудно так вот сразу переключиться на другие мысли, до того он был поглощен соседскими подсолнухами. Потом он тихо тронулся, медленно пошел ему навстречу. Но с каждым шагом ноги переступали быстрее, и когда между мужчинами оставалось несколько метров, Славка что было духу бросился к отцу.
Отец схватил его, поднял. В правом боку натянулось, кольнуло. Он поставил сына на землю, наклонился, прижал голову к своему лицу. От волос мальчика пахло им самим, Егором Канунниковым, пахло летним ветром городской окраины, куда залетали запахи поспевающей ржи, скошенных и вянущих на солнце луговых трав, пыльных подорожников.
Сын освободил свою голову из-под крепкой руки отца, сказал угрюмо:
— Дышать же нельзя!
— Ну, ладно, не обижайся. Здравствуй!
— Здравствуй! — сказал серьезно сын. И тут же сообщил все домашние новости: — А Ирина уехала в лагерь. А мама стирает за дровенником. Пойдем?
— Пойдем.
— Дай чемодан.
— Возьми.
Сын понес чемодан, он нес его перед собой, держась за дужку обеими руками. Чемодан бил его по коленкам.
— Что у тебя тут?
— Так, мелочи. Но главное, что я привез, — не в чемодане.
— А что ты привез?
— Сталь для завода. Я ее уже сдал. И еще прибор. Правда, он еще у меня в голове, но считай, что он уже есть.
— Здорово! Вот бы мне!
Видя, как сын мается с чемоданом, отец приказал:
— Дай сюда. Ну, дай же!
Они шли через двор мимо сохнувших поленниц дров (а его дрова все лежат неокоренными бревнами), мимо чужих сараев, доверху, он знал, забитых дровами (а его сарай еще пуст).
Варя сливала из корыта воду, оглянулась на шаги, откинула со лба волосы. Так и стояла, не двигаясь, прижав к бедру корыто, из которого текла на землю мыльно-серая струйка.
— Вот мы и приехали, — сказал Славка.
Варя выплеснула из корыта не обежавшую еще воду, вытерла руки о передник. Егор будто впервые заметил, какая она у него худенькая, какие узкие у нее плечи и длинная от природы шея.
— Слава богу, — сказала она. Егор не видел выражения ее лица, оно было в тени, но ему показалось, что она нахмурила брови, всматриваясь в него, как бы заново привыкая. — Как ехал?
— В кабине… Из Москвы…
Он подошел, обнял за плечи, потянулся, чтобы поцеловать. Губы у нее были холодные.