– Ну и пусть они создают свое ханство. Мне они ничего не сказали, и что я должен теперь делать? Да и кому от этого будет плохо?
– Всем будет плохо! – Кокэчу, вдруг разом отбросив свою обычную сдержанность, зло заговорил: – Этот твой анда со временем такое может натворить, что втрое хуже Таргудая окажется.
– Ну, я-то рядом буду, обуздать его всегда смогу, – сказал Тэмуджин. – Меня он послушается.
– Когда он станет ханом и подомнет под себя всех, обуздать его даже ты не сможешь. Сейчас он как смирная собака, а получит над всеми власть – в бешеного волка обернется. И он уже показал себя на этой облавной охоте. Ты позволил ему стать тобши, всего лишь на три дня отдал ему власть, и что он начал вытворять? Ты ведь сам же удивлялся ему, разве не так?
Тэмуджин молчал, вновь чувствуя правоту шамана.
– А теперь подумай, что будет не через три дня, а через три года, в какую пучину наше племя он заведет. Умом он еще ребенок, а пылу и гордости как у чжурчженского хана, к тому же неумеренно пьет… Такой человек в ханы не годится, и если мы сейчас не пресечем его затею, потом все будем локти себе грызть.
– Ну, а что же мне делать? – пожал плечами Тэмуджин. – Пойти к нему и потребовать: откажись от этой затеи, ты не будешь ханом? Или ездить по куреням, к тем же борджигинам, и призывать их: не избирайте Джамуху, он погубит вас? Это будет смешно, и я не могу вести себя так – все подумают, что завидую ему, хочу сам залезть на ханский трон.
– Мы уже знаем, что не станешь, – махнул рукой Кокэчу. – И потому не просим об этом. Но обещай, что потом, когда нойоны придут к тебе и скажут: «Стань нашим ханом», ты не откажешься.
– И когда это будет? – недоверчиво покосился на него Тэмуджин. – С чего это они вдруг ко мне придут?
– Видно, что раньше, чем ты думаешь, а приходят с этим тогда, когда деваться больше некуда, – уклончиво ответил Кокэчу, но взгляд его был тверд. – А когда и с чего – это лишь вечное небо знает.
Тэмуджин пристально посмотрел на него и, поняв, что у Кокэчу есть какие-то свои виды, промолчал, перебирая в уме услышанное.
Хотя он и знал, что ему суждено в будущем стать ханом, он не думал, что это может случиться так скоро и нежданно. Только недавно получив отцовское владение и едва освоившись на месте нойона, он считал, что время его ханства еще далеко. На стремление анды (если оно и было на самом деле) он смотрел как на такое же глупое ребячество, как однажды высказанное им желание выучить волчий язык. Но Кокэчу сейчас явно толкал его на ханский трон, а это уже не было шуткой. По молчанию Мэнлига было видно, что он полностью согласен со своим сыном.