Быстрым шагом проехали на середину и спешились в айле тысячника. Дохолху дома не оказалось, и за ним послали.
Когда тот приехал откуда-то с южной стороны, Тэмуджин со своими нукерами сидел в его юрте и угощался айраком. Наливала им жена тысячника – дородная женщина с властными чертами лица, одетая в черный бархатный халат и такого же покроя унты. С трудом растягивая жесткие губы в улыбку, она с едва заметным поклоном подносила чашу Тэмуджину.
Дохолху вошел в юрту, низко нагибаясь, задев широким плечом дверной косяк, так, что хрустнула решетка стены. Присмотревшись острым взглядом, он поздоровался, прикладывая руку к груди, степенно присел к очагу и спросил, не зарезать ли овцу. Тэмуджин отказался.
– Собери сотников и десятников, – сказал он.
В короткое время собрались те, кто был в курене: четверо сотников и около пятнадцати десятников – остальные оказались в отлучке: при табунах, в дозорах, на охоте или еще где-то в степи. Заходя по двое, по трое, они по-походному коротко кланялись Тэмуджину, бесшумно рассаживались у стен, сдержанно поглядывали на него.
Завязался обычный разговор. Покашливая в кулак, воины негромко говорили:
– Хорошее здесь место, и скоту привольно.
– Река рядом, до леса недалеко.
– Давно тут люди не жили, оттого и звери непуганые…
– Место далековатое от других улусов, вот люди и не решались отрываться от своих.
– Как травы в этих местах? – расспрашивал Тэмуджин, стараясь побольше их разговорить. – Сможете до зимы продержаться?
– Травы хорошие, до зимы хватит.
– До поздней осени продержитесь, а перед снегом перегоним табуны на южную сторону, – говорил Тэмуджин, попивая крепкий айраг из тяжелой медной чаши. – Там меньше снегов будет и пастбища нетронуты.
– Да, да, – те согласно качали головами, скромно потупив взгляды, выжидая главного разговора.
– Ну, – Тэмуджин, допив, со стуком поставил чашу вверх дном, – теперь надо нам поговорить вот о чем. Пора возобновить военные учения…
Тысячник, сотники и все десятники, сидевшие кругом вдоль решетчатых стен, как по уговору согласно закивали, глядя на него. Тэмуджин, не ожидавший от них столь быстрой уступки и приготовившийся было к жесткому спору, не поверил своим глазам. Скрывая свое изумление, он еще раз оглядел их. На лицах у всех было твердое решение и согласие с неизбежным.
Пораженный тому, с какой легкостью все они поддались ему, чувствуя, как у него в груди оттаивает холодок, Тэмуджин переспросил:
– Значит, все согласны со мной?
– Да, – почти хором ответили те, а тысячник сказал за всех: – Мы уже переговорили между собой и решили сначала провести учения по сотням, а потом уж, дней через семь-восемь, выйдем всей тысячей… Поедем на запад, к предгорьям, чтобы здесь не вытоптать траву.