сын.
В Асгарде у Локи была жена Сигюн, любившая его, и двое сыновей: Вали и Нарви. Но сам он был там чужаком и желал вещей необыденных и чрезмерных.
Читая и перечитывая эти истории, девочка не ощущала к их действующим лицам ни любви, ни ненависти. Их нельзя было приблизить и оживить воображением. Она могла лишь наблюдать за их перипетиями пристально и серьезно, изредка тревожась или ликуя. Но для Локи она почти что сделала исключение. Он один из всех имел чувство юмора и острый ум. Он был красив в своем вероломном обличье и обаятелен в хитрых каверзах. Иногда ей делалось не по себе от его затей, но к Локи она могла что-то почувствовать. Остальные – Один, Тор, Бальдр Прекрасный – были просто застывшие фигуры, рядовые воплощения мудрости, силы, красоты.
Сидела старуха
в Железном Лесу
и породила там
Фенрира род;
из этого рода
станет один
мерзостный тролль
похитителем солнца.
Железный лес лежал далеко за стенами Асгарда, далеко за лугами Мидгарда. Был он темный и кромешный, и населяли его существа, у которых людская кровь была смешана со звериной, а то и с божьей, а то и с демонской. Старуха из Эдды – это Ангрбода, Приносящая горе, великанша со свирепым лицом, когтистая, клыкастая, вся покрытая волчьей шерстью. Локи, настойчивый и неуловимый, играл с ней, цапал и когтил, услаждал против ее же воли, льнул и ласкался, как лукавый огонек, разрастался внутри пожаром. Они объяснялись рыком и шипом. Сигюн никогда не видела таким своего Локи. Она не узнала бы победного вопля, с которым он изверг семя в лоно великанши. Провидел ли Локи облик своего потомства? Первый был волчонок с черным нёбом, от рождения вооруженный острыми клыками. Вторая – гибкая змея в короне из мясистых щупов. Зубы у нее были столь же острые, как у брата, но тонкие, словно иглы. Она была тускло-золотая, а когда свивала и развивала кольца, по чешуе пробегал алый огонек.
Третья была девочка – или великанша – или богиня. Кожа была у нее такого цвета, какого до той поры не видали. Прямая спина, длинные ноги, сильные, умные руки, твердо шагающие ступни. Лицо – иначе не скажешь – суровое, с резкими скулами и широким неулыбающимся ртом, полным острых, волчьих зубов. Известно, для чего такие зубы нужны. Тонкий нос, брови как дым, как кеннинг леса, принятый в нижнем мире: «водоросли холмов». Глазницы – провалы, и в них глубоко – глаза немигающие, темные, как ямы с дегтем или колодцы, в которых не отражается свет. Но кожа… Одна половина была у Хель черная, а вторая синяя. И те, кто видел ее, рассказывали, что одна половина живая у нее, а вторая мертвая. Бывало, цвета соседствовали, и граница шла ровно от макушки со смоляными волосами вниз по долгому носу, подбородку, груди и дальше от развилки бедер к самым ступням. Бывало – наплывали друг на друга. Это было красиво, как последняя синева дня, переходящая в черноту ночи. И страшно, как синяки, проступившие под мертвой кожей. Хель спала голая, сплетясь с чудовищными братом и сестрой: вплотную чешуя и шерсть, волчий нос, клыки, веки, скрывшие до поры огненные глаза. Кто шипит, кто урчит во сне… Локи не мог нарадоваться на своих отпрысков. Кормил их и смотрел, как они растут. Кто знает, что затеют они потом, что сотворят? Трое росли.