Возможно, она ошибается, по старой памяти сравнивая всякую полицию с аэльбранской, и дежурный – просто очередной фанат Шайена херг Ларта. Ну или этой девицы, кажется, тот боевик назвал её Фионой… Или нет. Эрин в тот момент было малость не до имён.
– Прошу прощения, капрал, но с каких таких херов? – нарочито светским тоном поинтересовался Шай. В воздухе снова запахло грозой и свежестью. – Мы что, подозреваемые?
– До выяснения обстоятельств – да, – отчеканила она со слишком явным удовольствием. Будто отыграться за что-то пытается. – Амулеты, оружие. Это полиция, а не проходной двор, м-лорд.
Перед Эрин выставили металлический короб, в который полагалось сложить требуемое.
– Капрал, вы рискуете…
– Не надо, Шай, – перебила Эрин, с грехом пополам заставив себя наконец отлипнуть от него. – Всё нормально. Очевидно же – нам, светлым магам, только дай повод кого-нибудь прибить.
Она потянулась к поясу, отстегнула ножны – железо звякнуло о железо, – потеребила браслет на руке. Всего-то несколько кожаных шнурков, переплетённых между собой, никакой ценности и памяти… зато среди круглых камешков имеется неплохой щит против ментального воздействия. Подарок от Найри, мол, береги мозги, тут вам не там, в смысле не Аэльбран. Потеребила – и передумала выполнять приказы разохотившейся менталистки.
– Амулеты, – заметив её движение, повторила эта… Фиона в третий раз.
– Ордер, – в тон ей отозвалась Эрин. И нет, голос почти не дрожал, хотя слабость всё ещё никуда не делась.
Девица вновь сморщила свой нос, типично фейский, каким Эрин не обзавестись никогда в жизни. Спорить не стала, но на нож покосилась. Прищурилась, будто силясь припомнить что-то. (Оставалось надеяться, что не прежнего владельца – травить байки о своих знакомых в планы совсем не входило.)
– И зачем же светлой магине, не способной на убийство, такой премилый ножичек? – поинтересовалась она так едко, что впору яд сцеживать.
У Эрин, впрочем, яда тоже достаточно. И глупости, наверное. А ещё – фейской злопамятности.
– Оскорбишь при мне лорда Маклелана ещё хоть раз, – проговорила она, зло сощурившись, – и узнаешь.
Девица возмущённо вытаращила свои бледно-лиловые глаза, пошла красными пятнами, открыла рот – наверняка чтобы выдать какую-нибудь чушатину об угрозах представителю закона. Но выступить ей не дали.
– Мы закончили играть в злого полицейского, дорогуша, – отрезал Шай. И, небрежным щелчком пальцев подвинув в уголок оторопевшую от такой наглости Фиону, властным тоном приказал: – Алан, мы к коммандеру, мать его, Мюррею. Доложи уж для проформы.