Дверь открыла девушка в красном халате.
— Вам кого? — недоуменно спросила она.
Я растерялся. Дяде Володе было под сорок, а передо мной стояла моя ровесница. «Наверное, ошибся адресом», — подумал я.
— Владимир Михайлович здесь живет?
— Его нет, он на работе.
Она мельком взглянула на ребятишек и хотела закрыть дверь. Видимо, застеснялась, потому что халат на животе не застегивался, только тут я разглядел, что она беременная.
— Я его племянник, Степан.
— A-а, вы из деревни, — догадалась она наконец. Немного поколебавшись, предложила: — Проходите.
Я пропустил вперед ребятишек, вошел следом. «Раз пустила, теперь не выгонит. Ничего себе дядя Володя жену отхватил!» — подумал я.
— Слышала про ваше горе. Владимир хотел съездить, да заболел как раз. Я ему говорю: тебя самого лечить надо, куда ты поедешь. — Она заметно растерялась, не знала, что говорить. — Надолго вы к нам?
Я не ответил, насупившись, сказал:
— Вы позвоните ему, скажите, что Степан приехал.
Она подошла к тумбочке, на которой стоял телефон, стала набирать номер. Рядом с телефоном я увидел флакончик с репейным маслом, еще какие-то бутылочки с жидкостями для укрепления волос. На полу стояла двухпудовая гиря, сбоку черные шарики гантелей.
— Володя, здесь к тебе гости.
«Почему к тебе, не к нам, — мелькнуло у меня, — что она, нас за родню не считает?»
— Возьмите трубку, он сам хочет поговорить.
— Степа, привет! — ударил в ухо знакомый голос, точно дядя Володя был рядом, в соседней комнате. — Ты располагайся пока, будь как дома. Как дома, я тебе говорю. Оленька сейчас что-нибудь приготовит, я скоро подойду.
У меня словно камень свалился с плеч. Я оглянулся, чтобы поделиться радостью с ребятишками. Ольга была на кухне, гремела посудой. Вера присела на краешек стула, обвела взглядом стены, вздохнула. Я понял, что она впервые в такой квартире. Костя заглянул в комнату, округлил глаза:
— Телек во! Как в детдоме!
С валенок на пол стекала вода. Пол был ровный, покрытый линолеумом, покрашен под яичный желток.
— Сними валенки, — приказал я.
Костя вздрогнул, торопливо озираясь, стал стягивать валенки. Разулась и Вера. Они остались в серых вязаных носках, которые перед самым отъездом принесла бабка Черниха.
— Идите, будем ужинать, — позвала Ольга.
Я пошел первым. Сели за маленький столик. На столе дымились чашки с кофе, на тарелке лежали тоненькие ломтики белого хлеба. Ребятишки долго не притрагивались, поглядывая то на меня, то на стол. Наконец Костя сказал:
— Я кофею не люблю.
— Кофе, — поправила Ольга.
Я почувствовал, что краснею. Точно так же, когда меня поправляла Галина Семеновна Серикова, когда я бывал у них в гостях: «Вилку надо держать так, а нож вот так». После этих уроков кусок в горло не лез, хотелось поскорей вылезти из-за стола, убежать на улицу. Кое-как, обжигаясь, выпили кофе.