— Ну да. У Высших матовые.
— Это сила. Чем сильнее, тем больше света впитывает. А что каждый цвет что-то да значит?
Машка помолчала. Ей об этом уже говорил Шуваль, и она пришла к выводу, что он сказал правду. Значит, слухи правдивы и цвет имеет не только визуальное значение.
— Да.
— Знаешь смысл чёрного цвета ауры?
У Шуваля как раз такая, необычная. Тёмные ауры свойственны Высших, но совсем чёрную она до Шуваля не видела.
— Нет. И какой?
— Целеустремлённость. Абсолютная целеустремлённость, если совсем точно. Сила, на пути которой не может быть преград. Шуваль такой — если он поставил себе цель, сбить с дороги его невозможно. Именно поэтому его хотят убрать, ведь он стоит на пути у многих жаждущих власти. Стоит уже только потому, что существует. Неизвестно, что задумает Шуваль, но вдруг их интересы пересекутся? Проще убрать его до того, как он повзрослеет и сможет дать сдачи.
— Он вроде и сейчас неплохо даёт.
Высший задумчиво помолчал.
— Не совсем. Ему больше везёт.
Маша молча прикинула. Всё, что она знала о Шувале на текущий момент, подтверждало, что это правда. Более целеустремлённого человека не найти. И более везучего, судя по количеству шрамов, ни один из которых не стал смертельным.
— А свою ауру знаешь?
— Мою бледно-жёлтую? — не стала прикидываться Маша.
— Да.
— Ну, говорите.
— Аура такого цвета означает абсолютную порядочность.
— Порядочность? — Она разочарованно фыркнула. — Ну прям там. Где я, и где порядочность.
— Не скажи. В моменты, когда ты должна сделать главный выбор, ты всегда поступишь по совести. Даже во вред себе самой. Если ты задумаешься и вспомнишь свое прошлое, поймешь, что это чистая правда. Очень редкий цвет, между прочим. Кроме того, оба ваши цвета — первичные.
— Ну, предположим.
— А теперь… смешай эти два свойства. Абсолютная целеустремлённость, слитая с абсолютной порядочностью… такой человек способен покорить весь мир!
Ответить было нечего.
Она не видела, как её аура сверкает на матово-чёрном, но наверное, это очень красиво.
— Каждому Высшему, который хочет добиться высот, нужна своя женщина, — продолжал отец Шуваля. — Правильная женщина. Полностью подходящая по ауре… и по характеру, определяемому аурой.
Маша почувствовала себя неловко и уткнулась в свою чашку, где поверху плавала молочная пена.
— Я вернусь в столицу и продолжу следить за теми, кто хочет убить сына. Они не позволят ему окрепнуть. Дать небольшую фору — всё, что в моих силах. А ты… спаси его, если сможешь. На этом разговор закончен.
Прозвучало, словно позволение уйти, чем Машка тут же воспользовалась. Не любила она, когда родители в жизнь лезли, даже свои собственные. А уж незнакомый мужик, пусть и Высший, подавно.