— Но мы же в ту…
— Садись!
Стоило адвокату влезть в машину, как Гнат наклонился и сам захлопнул дверцу, пристально смотря сквозь стекло на Соломку. Потом улыбнулся, только как-то не совсем радостно.
От этого стало даже страшнее. Неужели ему недостаточно? Неужели он еще что-то замышляет?
Бежать… Может всё к лучшему? Думается, от этого Зверя лучше бежать. Как можно дальше, как можно быстрее.
Только вещи собрать, хочешь, не хочешь, придётся.
* * *
У пятиэтажного кирпичного дома, который выглядел так, будто вот-вот покачнётся и начнёт разваливаться, все парковочные места были заняты.
Протиснувшись мимо ряда автомобилей, Гнат заехал за угол и припарковался там, прямо у благоухающего мусорного контейнера, но вонь его, судя по всему, ничуть не волновала. Потом выключил двигатель и нетерпеливо застучал пальцами по рулю.
— Ну и?
— Что и?
— И что дальше? — спросил Оглай, который всю дорогу молчал.
— Ждём.
— Чего?
— Пока она явится домой.
— Зачем?
— Это теперь моя квартира. Хочу напомнить.
— Я помню.
— Я не тебе собрался напоминать!
Оглай вздохнул.
— Слушай, а ты в своём уме вообще?
— С чего вопрос?
— Да ты… я не понял, зачем это всё было? Ободрали девчонку, как липку. Ради чего?
— Вы что, сговорились с Тартугой? Она дочь Соринова!
Оглай поправил воротник.
— Слушай… Ты конечно, можешь торчать тут сколько угодно, дышать вонью и предвкушать, как она вернётся домой и ты снова её опустишь. Можешь радоваться, что отобрал у девушки все средства к существованию, короче, сиди тут и наслаждайся своим новым имуществом — жалкой тесной квартиркой, нафиг тебе не нужной, да крошечной суммой на счету. Только извращайся сам, я сделал, что ты просил, теперь ухожу.
— Куда?
— Ты правда удивляешься? Тут так весело, а я вдруг сваливаю? Неужели ты думаешь, нам с Тартугой может доставить удовольствие то, что ты вытворяешь? Правда, Гнат, тебя не узнать. Ты никогда… Не опускайся до того уровня, когда ты сам становишься похож на…
Гнат не зарычал, нет. Сдержался. Только губы дрожали, а руль под сжатыми пальцами скрипел.
Оглай вздохнул и успокоился.
— Не хочу видеть, во что ты превращаешься, друг. Пока.
Он вышел из машины, хлопнув дверцей, сунул руки глубоко в карманы и отправился к метро.
Некоторые удовольствия ему недоступны, и слава богу, что он их не понимает!