Или про плед уже нужно спрашивать разрешения?
Ладно. Пусть пока лежит.
Теперь юбка — черная. Впрочем, она одна. Вторая, джинсовая совсем протерлась, её Соломка сунула вместе со свитером обратно в шкаф.
И мамина синяя лента так и не нашлась. От этого ещё больше хотелось плакать — лента наверняка затеряется среди хлама, её вынесут вместе с мусором и никто никогда не узнает, насколько она ей была дорога.
С этим придётся смириться.
Ну и всё, собственно… Вещи лежали на кровати такой маленькой сиротливой кучкой, что легко поместятся в сумку. Ещё белье, но его Соломка переберет, когда этот хмырь уберется из её комнаты. Пока ещё комната её. И что не возьмет — выбросит, как-то не очень радовала мысль, что он будет хватать руками её личные вещи.
Прямо передёргивало…
— И это вся твоя одежда?
Гнат по-хозяйски прошел в комнату и подцепил ногтем голубую блузку. Да, покрой не новомодный, слегка устарел, но сшита она хорошо, материал тоже неплохой, так что носить вполне можно.
Другой все равно нет.
— И в одежде вкуса никакого. Ни капли женственности, — произнес Зверь, отбрасывая блузку обратно.
Меланья подняла голову и почувствовала, что ей очень хочется зарычать. Дико жаль, что она не умеет выпускать акульи зубы. Ещё жальче, что не умеет пить кровь — уж напилась бы сейчас вволю и совесть бы ни разу ни мучила!
Рядом, словно наготове сверкали глаза Гната. Он еле сдерживал нетерпение, так сильно ему хотелось… поругаться, что ли? Укусить? Ударить?
Соломка нахмурилась и постаралась заглянуть в него глубже, туда, где источник всей этой несдержанности этого недержания. Говорят, Звери прекрасно себя контролируют, а Гнат явно не юноша, значит, в плане самоконтроля опытный, но почему же он так агрессивен? Ведь вроде получил всё, что хотел.
— Ты что-то сказала? — медленно спросил он и быстро наклонился, так, как будто хотел ударить её лбом по носу, как делают в боксе. Меланья не шелохнулась.
А потом — снова этот аромат, концентрированная острая сладость.
Как будто ею пшикнули в лицо из баллончика.
Соломка ощутила, как судорожно вздыхает, а глаза расширяются и стекленеют.
Зверь неторопливо опустил голову, прохаживаясь взглядом по её шее и груди. Так же скучающе, как до этого по её комнате и одежде. Это переполнило чашу терпения.
Соломка почти успела открыть рот, чтобы нарушить собственное обещание и обратиться к нему крайне нецензурно, но в животе неожиданно громко заурчало.
Гната этот звук будто спугнул. Он попятился и ушёл, пропал где-то в коридоре.
Фух. Теперь можно выдохнуть и с бельем разобраться. Нормальный бюстгальтер в наличии только один, тот, что на ней, еще есть спортивный на смену, трусиков и колготок с носками всего ничего — небольшой пакет. Ладно, зато всё поместится.