Уже в конце совещания Соломка вспомнила и подняла вопрос о дороге, ведь Катерина не всегда возвращалась в удобное время, приходилось ждать пару часов, и альтернативы не было.
Тартуга задумался.
— Гнат, а ты не мог бы помогать в крайнем случае? — спросил он вдруг тихую и молчаливую фигуру. Зверь сидел чуть в стороне, рассматривая рукав своего свитера и словно дремал. Услышав вопрос, с недоумением поднял брови.
— Три месяца карантина.
— Если мы сделаем исключение? Только дорога туда и обратно, чтобы Меланья не осталась на улице. Там холодает, зима близко, знаешь ли.
Прозвучало на редкость многозначительно, но всё сделали вид, что не уловили подтекста.
— Если ты разрешаешь, я не против, — очень осторожно ответил Гнат. Его тёмные глаза сейчас были совершенно спокойны.
— Договорились. Продиктуй Меланье свой номер.
— Пиши.
Соломка почти вздрогнула, когда он посмотрел ей в лицо. На миг показалось, что в его взгляде промелькнул вызов, но конечно, ничего такого быть не могло. Обычное лицо — пустое, сосредоточенное на том, чтобы не срываться и не выпускать Зверя.
Он сухо диктовал цифры, она записывала, потом перезвонила — его телефон отозвался мелодичным гитарным перебором.
Потом Соломка шла домой и в голову упрямо лезло, что он-то не стал записывать её номер, как делают, когда заинтересованы сохранить контакт, просто посмотрел на экран и отключил вызов. Ему было не важно иметь её номер.
И это снова задевало, хотя пора было… смириться, может? Может, разозлиться? Послать его?
Не думать, вернее, не мечтать, что однажды он станет воспринимать её иначе — как девушку, на которую можно смотреть без ненависти и, возможно даже пригласить в кино или в парк?
Проблема во мне, твердила Соломка. Я обижаюсь, что не получаю, чего хочу, но этого мне никто и не обещал. Выходит, я обижаюсь на свои собственные ожидания?
Однако сердцу было наплевать на все здравомыслящие выводы. Ему было больно. Если уж прижмёт, решение может быть только одно — заточить себя в неприступную башню, куда не проникнут смешные надежды и бесплотные мечты, но жить с окованным железом сердцем пока не хотелось.
Несколько дней Соломке удавалось избегать Гната и мыслей о нём. Потом наступили выходные, которые были с пользой потрачены на изучение своего дома и обыск каждого угла, а также на составление предложений по улучшению взаимопонимания людей и зверей. На вторник назначили встречу, на которой будут обсуждать идеи, так что Соломка отнеслась к делу крайне серьёзно.
А в понедельник Катерина, которая и так задерживалась на два часа, вдруг сбросила смс, что не сможет её забрать и Меланья осталась стоять у метро с издающим душераздирающие гудки телефоном в руке и с пониманием, что теперь придётся звонить Гнату.