Видимо, поэтому идти было легко.
После обеда они бросили все вещи на землю, взяли только оружие, и разделились на две группы — бойцы отдельно, Девис с Мимой и недовольным Клюквой — отдельно. Храм они будут караулить с двух сторон, потому что входа два — и действовать начнёт та группа, которая окажется ближе к севшему катеру. Владлена лучше поймать на улице, чем потом рыскать по тёмным, узким и запутанным, по утверждениям каданки, переходам весьма мрачного на вид храма.
Земля за день высохла, так что им повезло ещё и с этим.
Итак, они без труда пробрались ко входам и залегли среди низких кустов в выемке между холмами, не слишком далеко, но и не слишком близко. Так просто… даже странно. Уже второй день подряд приносил Девису больше удовольствия, чем тоски, и всё благодаря существованию на белом свете этой маленькой женщины, обладательницы самых голубых на свете глаз и самой жаркой души, которая, однако, пылает вовсе не любовью, а местью. Которая обжигает местью даже на расстоянии.
И всё равно — будь у него время, возможность — и он унял бы этот жар, заставил бы гореть легко и ровно, не причиняя боли.
Однако военное время диктует свои условия, и им необходимо следовать — так устроен мир.
Оставалось только ждать. Оказалось, это куда сложнее, чем действовать — когда ты просто ждёшь, нетерпение причиняет куда больше неудобств, чем когда ты уже идешь к цели, пусть даже заливая дорогу своей собственной кровью. Но оно того стоит.
— Что такого во Владлене, за что его нужно убить? — спросил командор, устав лежать в траве и пристально смотреть на вход. Причём, по уверениям Мимы до появления Владлена оставалось еще часа два, то есть смотреть необязательно. Но как иначе, когда, вполне вероятно, вскоре всё изменится? Так сильно, что из чёрного превратиться в белое, из тяжести — в невесомость?
— В каждом из нас есть что-то такое, за что можно убить, — ответила каданка.
— Вас-то точно, — тут же влез Клюква. — Вас всех можно перестрелять без убытка для человеческого генофонда. Оно ровным счётом ничего не потеряет.
— А вас за предвзятость, — ответила она ему.
— Радуйся, что командор приказал тебя не трогать.
— А иначе бы ты что сделал? — негромко спросил Девис.
Тот раздул крылья носа и промолчал.
— Что бы ты сделал, останься один на один с женщиной, втрое слабее тебя самого?
— Она враг, — сквозь зубы заявил Клюква.
Мима устало вздохнула и уткнулась лбом в траву, отворачиваясь от обоих, хотя это было непросто — они лежала посередине.
Командор молчал, потому что ответить было нечего. Как можно учить кого-то вежливому обращению с женщинами, если однажды это попустительство, эта неосторожность может его убить? Учить моментам мирной жизни того, кто вполне вероятно, до этого не доживёт? Кто умрёт на войне?