— Я спрашиваю про что-нибудь особенное.
Женщина смотрела на него, будто не понимала. Впрочем, он и сам с трудом мог понять, о чём речь. Просто память мирного времени подсказывала, что им, женщинам, периодически требовался особый уход, вот и спросил. По привычке, должно быть.
— Мне ничего не нужно, спасибо, командор.
Он кивнул и встал. Всё решено.
— Подождите!
— Что? — вырвалось с такой готовностью, что Девис сам удивился. Роль дамского угодника никак ему не подходила, да ещё в такое суровое время. Он тут же сжал зубы, выражая недовольство своим поведением.
— Вы ведь не передумаете? — спросила она.
— Не имею привычки менять решения, — довольно резко заявил командор. Он что, похож на неуверенного желторотого юнца, который сам плохо представляет, что делает?
— Просто я боюсь, — торопливо заговорила женщина, — боюсь, что вы передумаете. И тогда мне будет некуда идти.
Идти? Девис сглотнул, охваченный ужасом от осознания того, что она думает, будто сможет куда-то уйти. Что она не понимает, что по сути уже мертва. Потом он встал и ушёл, не смог больше смотреть в эти светлые, замерзшие, фанатичные в своей решительности глаза.
* * *
Когда до вылета оставалось всего несколько часов, Девис в последний раз обговорил с Флайсом подробности его замещения и уставился на часы. Время идёт, скоро он перейдёт к действию, а действие вместо простого ожидания именно то, чем должен заниматься солдат. Именно так — самому пойти и убить врага, а не беспристрастно командовать из безопасной рубки.
Что-то он опять не о том…
— Надо бы ещё разок с ней поговорить, вдруг что-нибудь упустили, — сказал Девис.
Флайс, раскинувшись на диванчике, усмехнулся.
— Что-то часто ты к ней зачастил, что ни вечер, то посещение каданки. Хочешь ее трахнуть?
— Повтори, — невозмутимо потребовал командор, не поднимая глаз.
Помощник ощутимо побледнел, потом покраснел.
— Извини, был неправ. Солдатский юмор липнет, въедается в нутро, что поделать. Так хочешь, верно? А почему нет? Она вряд ли станет сопротивляться.
— Ты жалок, Флайс, — командор снова сморщился. Скоро такими темпами он сам будет походить на кислый лимон. — Разве это нормально, Флайс, что женщина не станет сопротивляться? В смысле, разве не лучше, когда женщина сама этого хочет? Вы, Флайс, такие жалкие… сильные завоеватели, которые берут, чего хотят и не спрашивают. Так же считается? Что поймал, то твоё? Это так отвратительно, Флайс, силой брать то, что тебе должны отдавать взамен на тебя самого. На желанного тебя.
— Снова философствуешь? У тебя под командованием два десятка боевых кораблей, под завязку набитых адреналиновыми юнцами, которые плевать хотели на твои высокие идеалы, особенно когда в паху жмёт. Да и меня избави.