— Что это за кружок? — уточнил Николай Константинович. — Для протокола…
— Как я уже показывал на предыдущем допросе, это небольшое закрытое общество убежденных монархистов, которое возглавлял в мое время сенатор Александр Александрович Римский-Корсаков, один из руководителей Союза русского народа.
— Они имели какое-то политическое влияние на царя и его окружение?
— По-моему, нет. — Белецкий выдержал паузу. — Однако департамент полиции был обязан присматривать и за правыми, и за левыми политическими движениями…
— Вам известна дальнейшая судьба записки?
— Насколько я знаю, премьер-министр так и не подал ее государю, опасаясь, что она не отвечает либеральному настроению при дворе. Записка была вторично отпечатана и передана князю Голицыну, который все-таки передал ее царю от себя, но уже в ноябре прошлого года.
— Вы понимаете, что это, по существу, точный план монархического переворота?
Бывший полицейский чиновник промолчал. Блок посмотрел на него и заметил, что Белецкий как-то неожиданно сильно потеет — то ли от волнения, то ли из-за того, что в камере было по-настоящему жарко.
— Лично вы разделяете монархические убеждения? — не дождавшись ответа, продолжил Николай Константинович.
— Я не разбираюсь в политике, — покачал головой Белецкий. — Я просто выполнял свою работу.
— Ну-с, допустим. — Николай Константинович взял у него документы и положил их на стол. Потом кивнул Блоку. — Александр Александрович, записывать сегодня больше ничего не нужно.
Он опять обернулся к подследственному:
— Степан Петрович, как, не возражаете, если мы еще немного просто побеседуем? Без протокола?
— Отчего же не поговорить? — пожал плечами Белецкий. — Всегда пожалуйста…
— А вы не возражаете, товарищи? — на всякий случай обернулся к двери председатель Чрезвычайной следственной комиссии.
— Валяйте… — переглянувшись с надзирателем, разрешил представитель солдатского комитета. Особенных инструкций, как себя вести, ему не дали, а до ужина и до вечернего заседания было еще далеко.
— Скажите, Степан Петрович, вот, по вашему мнению… — в очередной раз поправил пенсне Муравьев, — в какой степени департамент полиции был осведомлен о подготовке революционных выступлений в Петрограде?
— Я полагаю, что хорошо осведомлен… постоянных секретных сотрудников в рабочей среде департамент полиции имел вполне достаточно.
— А в армии?
— Разумеется, настроения в армии также не могли не вызывать беспокойства, — кивнул Белецкий. — Мне известно доподлинно, что господин Протопопов, который не доверял сведениям контрразведки, хотел восстановить в войсках постоянную секретную агентуру, уничтоженную еще в тринадцатом году. О чем и докладывал царю. Несмотря на высочайшее согласие, департамент полиции не успел завести постоянных сотрудников в армии, однако сведений к нам и без этого поступало достаточно.