Это произошло в 20-х числах мая: ночью мы были разбужены сильной стрельбой в городе, приближавшейся к нам. Моментально поняв, в чем дело, мы были на местах, пулемет вывезен, построены баррикады на улицах. Следовало ожидать приближения каменоломщиков, т. к. мы стояли рядом с тюрьмой, в которой содержалось много большевиков. Не дожидаясь их прихода, мы ликвидировали всех политических в тюрьме. Приблизительно через час мы и остальные части собрались около управления начальника гарнизона, которое находилось почти в центре города, чтобы оттуда начать действовать против ворвавшихся в город.
Там я узнал следующее: каменоломщики ночью вышли совершенно не известными нам выходами почти в самом городе недалеко от вокзала, заняли его и продвинулись до фабрики Месаксуди в самом порту, вырезая по дороге всех не успевших бежать от них офицеров и солдат. Но около фабрики Месаксуди стоял 2-й конный Дроздовский полк, на который они наткнулись совершенно для себя неожиданно, и который встретил их надлежащим образом и выгнал до горы Митридат и до кладбища, где они и засели. Приходилось шаг за шагом их выбивать, неся порядочные потери. Они сидели в домах и за разными прикрытиями, зря не стреляли, а вылавливали одиночных людей, их они не щадили. Все они были землисто-желтого цвета, потому что долго сидели под землей без света. По этому цвету кожи можно было сразу определить каменоломщика.
К вечеру город был освобожден – все оставшиеся в живых каменоломщики разбежались, скрываясь по городу. Начались обыски, аресты и расстрелы, брали всех подозрительных, придерживаясь правила: лучше уничтожить десять невинных, чем выпустить одного виновного; заодно был утоплен издатель меньшевистской газеты «Волна», все время писавшей против добровольцев.
Три дня продолжалась эта история и одновременно взрывались последние выходы Аджимушкайской каменоломни. За это время в Керчи было уничтожено до 3000 человек, большей частью евреев. Англичане, бывшие в Керчи, целыми днями бегали со страшно довольными лицами по городу, снимая фотографическими аппаратами повешенных и расстрелянных. Можно с уверенностью сказать, что почти ни один из сидевших в каменоломнях не удрал. Они были здорово изобретательны в способах скрывания себя, например, двух нашли под полом в комнате, которую занимал командир второго офицерского Дроздовского конного полка, одного – в нашем парке в кустах почти у самой пушки с винтовкой, читавшего газету. Другой влез в дом тюремного сторожа, угрожая ему гранатой, но сторож схватил из-под подушки свой револьвер и с первого выстрела попал нахалу в лоб. Замечательно, как эти каменоломщики были осведомлены, они знали точное расположение всех частей, в том числе и нашей батареи, для которой у них уже были готовы номера и ездовые на случай ее захвата. Всему их предприятию главным образом помешал, как выше сказано, прибывший накануне 2-й Конный полк. В самом конце мая, когда все каменоломщики были ликвидированы, мы присоединились к нашему первому взводу в Огуз-Тобэ.