За время отсутствия второго взвода в Огуз-Тобэ была сформирована учебная команда и усиленно производились занятия, так что батарея стала неузнаваема: люди были подтянуты и обучены, был даже устроен cocour hyppique, в котором участвовали все солдаты. В это время всю гвардейскую артиллерию, из состава которой мы вышли, образовав отдельную Гвардейскую конную батарею, переводили на Кубань. Мы должны были заменить на постоянной позиции Лейб-гвардии стрелковую батарею, стоявшую в деревне Акмонай на берегу Азовского моря. Эта деревня была почти вся разрушена снарядами, ни одного дома не было без дырки. Мы занимались обменом продуктов с англичанами, доставляя им куриц, гусей, уток, баранов и получая от них шоколад, кофе, консервы и сахар. Недели за две до этого начали доходить до нас сведения, что главные силы Добровольческой армии на Маныче и в Донецком каменноугольном бассейне перешли в наступление и удачно продвигались на север. Со дня на день ожидали приказа и о нашем наступлении. Наконец многожданный день настал 5 июня 1919 года. Вся кавалерия была сведена в отдельную бригаду под командой полковника Миклашевского. Она состояла из второго Дроздовского конного полка под командой полковника Барбовича, сводного полка Кирасирской дивизии под командой полковника Данилова, второго гвардейского полка, развернувшегося из дивизиона под командой полковника Ковалинского, и нашей батареи – всего численностью около 1000 шашек при четырех орудиях. Вся бригада была сосредоточена на крайнем правом фланге у самого Азовского моря. Она должна была наступать справа от железной дороги и к вечеру выйти на линию железной дороги Джанкой – Владиславовка.
С рассветом мы выступили – с налета взяли первую линию большевистских окопов, забрали пленных и пулеметы (из пленных евреев ликвидировали, остальных отправляли в тыл, распределяли по частям) и пошли дальше, но слишком увлеклись и слишком выскочили вперед наступающей пехоты. Таким образом, мы были с двух сторон окружены, кроме того, против нас действовали красные юнкера – пришлось отступить и выровняться по пехоте. Никогда до того я еще не был под таким обстрелом, как в этот день, казалось, что даже трудно дышать из-за пуль. Батарея все время находилась на уровне лавы (лава – это кавалерийская цепь). Часам к 12 мы выпустили все находившиеся у нас запасы снарядов и уехали в тыл пополняться, через час были уже обратно. В это время спешившиеся наши части никак не могли выбить большевиков из деревни Киять. Батарея подошла, развернулась на расстоянии версты от деревни, снялась с передка – большевики не выдержали огня и бросились бежать. Смешанные эскадроны стали наступать, а батарея, взявшись в передке на галопе, обгоняя цепи, выехала далеко вперед, провожая красных огнем. Никогда не забуду этой минуты. Большевиков за этот день прогнали до станицы Сейтлер, но ее не занимали, а ночевали в деревне Киять, поджидая пехоту, занявшую в этот день Феодосию и Владиславовку.