Из Люботина мы с братом успели на один день заехать в Харьков. Печальный вид представлял он; не спокойный и праздничный, каким я его покинул, а встревоженный и растерянный. Со слезами на глазах спрашивали жители: «Неужели вы покидаете нас и опять будут красные с советами и «черезвычайками». Все, кто только имел малейшую возможность бежать, собирались и уезжали. Остающиеся занимались прятанием всяких «компрометирующих» предметов: серебряных ложек, вилок, ножей, всякого рода белья и одежды, случайно уцелевших при прошлом пребывании большевиков, сжиганием книг и газет, могущих показать их непринадлежность к большевикам. Многие переезжали на новые квартиры, в личные дома, желая этим избегнуть преследования чекистов.
В это время был сменен командующий добровольческой армией генерал Май-Маевский (распустивший весь свой штаб и весь тыл донельзя) и на его место назначен генерал Врангель, и только благодаря его энергии и характеру ему удалось эвакуировать Харьков, что при создавшейся тогда обстановке было очень трудным.
Ставка его боялась, т. к. он пользовался всеобщей любовью и доверием и был очень популярен в войсках. Через неделю после его назначения он был сменен и в скором времени выслан за границу.
Из Мерефы мы по страшной грязи отправились через Борки в Лозовую и остановились в 25 верстах на юго-восток от железнодорожной станции в хуторах богатых крестьян, рассчитывая некоторое время спокойно отдохнуть. Но, к сожалению, нам это не удалось, так как после оставления Харькова отступление приняло более быстрый темп. Только неделю мы простояли спокойно, а затем, так как фронт слишком приблизился, большим переходом двинулись на юг к северу каменноугольного донецкого бассейна, где и остановились в хуторах Уманских. Все дороги на пути нашего отступления были забиты бесконечными отступающими обозами, переполненными семьями военных, удиравших от красных, и больными тифом. Хозяйственная часть батареи находилась уже в Крыму. Командир не знал, куда отходить по Кубани следом за ней, в Крым. Но так как по сведениям штаба армии наша кавалерийская дивизия отходила к Дону, где предполагалось задержаться, командир решил идти на Кубань чтобы не отставать от своих. Пробыв с неделю в хуторах Уманских, мы двинулись дальше на юго-восток направляясь на Ростов.
Печальный вид представлял Донецкий бассейн, некогда центр добычи минерального топлива и железа для промышленности. В действии был лишь незначительный процент шахт и два или три завода, из остальных шахт – одни были просто брошены, другие нарочно затоплены, а потухшие доменные печи заводов представляли ряд руин. В этом каменноугольном районе было добровольцами оставлено много груженых железнодорожных составов, так как выходов на юг из этой области по железной дороге было только два – через Таганрог и Дочь и другая на Токмак и Мелитополь (если не считать выхода на Мариуполь). Пропускная способность обеих была настолько незначительна, а число ожидавших пропуска поездных составов настолько велико, что образовалась пробка. Не доходя Таганрога, первый взвод батареи был отправлен командиром вперед на левую сторону Дона. Со вторым взводом решили присоединиться к дивизии, так как нам стало известно, что она предположительно задержится верстах в 26 севернее Ростова. В деревне Каменный Колодец Донецкой области мы присоединились к Барбовичу.