Все части дивизии были страшно утомлены беспрерывным отступлением и боями, из которых они почти не выходили. Наступили сильные оттепели. 1 мая на Дону не дозволяли переправляться по льду. Мостов же через Дон было два: один (железнодорожный) у самого города Ростова, а другой из Нахичевани в станицу Ольгинскую. Наша дивизия должна была занять левый фланг позиции от Азовского моря и верст десять на север, правее нас стояли части первого корпуса, а еще правее кубанские казаки, правый фланг которых упирался в Дон. Окопов и проволоки никаких не было, а позиция была неважная: местность совершенно плоская, без всяких складок.
24 декабря 1919 года впервые большевики повели в этом месте наступление на нас. С их стороны действовали три бронепоезда, к нам же два таких же поезда пришли лишь 25 декабря, так что Рождество в сильный мороз я со взводом провел на железнодорожном полотне, охраняя станции и дорогу от ночного налета броневиков. Утром 25 декабря красные возобновили свою атаку, прорвали наш фронт у стыка нашего с первым корпусом. Мы отступили на северо-восток, вошли в связь с дроздовцами, тоже немного отошедшими, и вместе со стоявшим на левом фланге первым корпусом двинулись на красных и сделали в этом месте прорыв; здесь я впервые увидел бой танков. В тот же самый день кавалерия Буденного наступала на казаков у Новочеркасска и Нахичевани, прорвала фронт и заняла Ростов, отрезав нас от мостов. За несколько часов до сдачи Ростова наша дивизия получила приказание как можно скорее занять хутор в 15 верстах севернее Ростова; не подозревая, в каком положении находился фронт, мы двинулись.
Шли всю ночь и на рассвете подошли к городу, откуда нас встретили из пулеметов; это было так неожиданно, что мы сразу даже не сообразили что делать. Нам оставалось два выхода: или прорываться сквозь город к мостам, относительно которых можно было предположить, что они взорваны, или попытаться пройти через лед, но нам было известно, что за два дня до этого по середине Дона прошел ледокол, и одна была надежда на мороз. Рассчитывая именно на этот мороз, Барбович решил идти по льду, свернули мы к станице, которая почти соприкасается с Ростовом. К этому же времени 1-й корпус, узнав о падении Ростова, стал подходить к станице; они подожгли все имевшиеся тут большие склады патронов, снарядов, бензина и керосина, так что у нас создалось впечатление, что в станице идет сильный бой.
Делать было нечего, и приходилось продолжать движение. Переходя железную дорогу, мы увидели целый ряд железнодорожных составов. Были тут бронепоезда, нагруженные обмундированием, снарядами, всевозможным имуществом, которые не успели вывезти до падения Ростова. Большинство паровозов этих составов были под парами, их мы и пустили по двум путям полным ходом на Ростов. В результате произошло страшное крушение; трудно себе вообразить как паровозы и вагоны наваливались друг на друга, со страшным грохотом падали с насыпи, взрывались – все тут было надолго загромождено. В результате у нас появилось больше времени, чтобы отступить. В это время войска Буденного, захватившего Ростов, были поглощены грабежами и дали нам спокойно отойти на лед, который за два дня трескучего мороза настолько окреп, что выдержал тяжесть лошадей и пушек. Танки все оставили большевикам, предварительно сняв с них манжеты (часть мотора, которую сделать в России было невозможно).