Уставившись на простор земли, я вздыхаю, не зная, что именно сказать.
-Все блоги по садоводству предлагают поговорить с растениями. Несмотря на отсутствие реальной науки, подтверждающей эти данные, они клянутся, что это имеет значение. Итак, я здесь. Временно. Мы собираемся ненадолго уехать в Бостон, но когда я вернусь, я ожидаю увидеть полностью цветущий сад, хорошо?
Если бы мама могла видеть меня сейчас. Она, наверное, обвинила бы меня в колдовстве и сожгла бы на костре.
-Понимаю, - говорю я им, надеясь, что ростки могут слышать под слоем грязи. - Вы боитесь того, что ждет вас на другой стороне земли. Вам тепло и комфортно там, где вы сейчас находитесь. В безопасности. Это ужасно - пытаться найти в себе мужество, чтобы совершить прыжок веры, но вы не можете провести вечность, прячась. В конце концов, вы должны воспользоваться открывающимися перед вами возможностями и поверить, что Вселенная знает, что делает.
Надежда лопается в моей груди, как запертая труба, но я запихиваю ее обратно туда, где ей самое место, не желая думать об этом.
-Апрель, беспощадный месяц, - добавляю я, цитируя Бесплодную землю, как будто цветы могут оценить это. - выводит сирень из мертвой земли, мешает воспоминанья и страсть, тревожит сонные корни весенним дождем. Время пришло. (п.п.: в переводе Сергеева А.)
Когда я оборачиваюсь, то вижу Кэла, стоящего у задней калитки и наблюдающего за мной с непроницаемым выражением лица. Я подхожу к нему медленно, стыд тяжело давит мне на грудь.
-Твой сад большой поклонник Т.С. Элиота? - спрашивает он, и на его лице появляется выражение тихого веселья.
-Не смейся, - говорю я, бросая взгляд на небо, отмечая густые облака, надвигающиеся на океан. - Любовь - величайший акт возрождения, и я считаю, что поэзия - лучший способ передать это.
Он ничего не говорит, когда я обхожу его, направляясь к передней части дома, где стоит наша машина, Марселин уже на переднем пассажирском сиденье.
Когда мы взлетаем, идет дождь, что на самом деле не сильно успокаивает мои нервы, как только мы садимся в самолет Кэла. Как только мы можем встать и передвигаться, я отстегиваюсь со своего места и иду в спальню, забираясь под роскошные одеяла, стараясь не позволить словам Марселины, сказанным ранее, укорениться в моей душе.
-Она меня не знает, - шепчу я себе и подушке. - Она не может определить, влюбляюсь я или нет. Я делаю паузу, размышляя. В какой момент одержимость становится большим?
Возможно, когда ты начинаешь чувствовать, что это взаимно.
Если ты ревнуешь, то я чертов психопат.