Это был соперничающий член семьи, кто-то из Саути; если бы я ожидал, что кто-то из них окажется в моей постели, он бы не одержал верх.
Но ты же не ожидаешь, что люди, которые тебе небезразличны, предадут тебя прямо у тебя под носом.
Я помню жгучую боль в том месте, куда вошел нож, думая, что на этом все закончится; в тот момент я не так долго наносил смертельные удары, и пытки, конечно, не были чем-то таким, о чем я даже не думал, когда выполнял работу Риччи, поэтому, когда нож вошел, остался внутри и начал двигаться, помню, как шок поглощал основную тяжесть начальных мучений.
Помню, как проснулся в середине операции; Меня доставили в ближайшую больницу после того, как анонимный звонок предупредил полицейских о моем состоянии, и они были так обеспокоены потерей крови и возможными повреждениями на печени и селезенке, что никто не потрудился очистить рану или попытаться освободить часть порванной мышцы, которая в конечном итоге приведет к образованию массы рубцовой ткани в том месте.
Я помню боль после операции; они называли это фантомными болями. Сказали, что я, вероятно, буду чувствовать их всю оставшуюся жизнь, еще долго после того, как все остальное заживет.
Они сказали, что мне повезло. Что ангел-хранитель, должно быть, присматривал за мной, потому что повреждение моей селезенки было довольно значительным, но им удалось залечить разрыв.
Это был мой девятнадцатый день рождения.
Я никогда не чувствовал себя счастливым.
Ни разу в моей жизни, даже несмотря на бесчисленные столкновения со смертью, я не чувствовал себя счастливым.
До Елены.
Стул скрипит под тяжестью моей хватки, дерево, скрытое под мягкой тканью, изгибается по моей прихоти. Я изучаю свои черты, стискивая зубы от ярости, нарастающей, как циклон, в моей груди, выходящей из-под контроля.
Поднимая руку, я направляю пистолет прямо ей в лоб.
-Теперь мы можем исправить эту ошибку. Я, конечно, не хочу делать одно и то же дважды.
Она сглатывает, наблюдая за мной своими стеклянными глазами.
-Елена никогда не простит тебя за убийство ее матери. Сейчас ей больно, но она знает, кто всегда был рядом с ней. Она всегда выберет эту семью, а не чужую.
Отпустив стул, я начинаю медленно обходить стол, держа пистолет направленным на нее.
-Ты забрала ее у меня, так что эта маленькая тактика страха больше не применима, не так ли? Какая мне разница, простит ли она меня, если она не собирается согревать мою постель и член по ночам?
Кармен усмехается, на ее лице появляется отвращение.
-Я вижу, ты такой же грубый и мерзкий, как всегда.
Я подхожу ближе, кладу указательный палец на спусковой крючок.