-Знаешь, что грубо? Сколько раз я говорил твоей дочери встать на колени и смотрел, как она давится мной. Как я столько раз повреждал ее кожу и лакал ее кровь, что этот аромат практически въелся в мои вкусовые рецепторы.
Остановившись прямо рядом с ней, я подношу пистолет к ее лбу, прижимая дуло к виску.
-Знаешь, ей нравится. Боль. Она никогда не смотрит на меня так, будто я больной, или ненормальный, или какой-то монстр. Бьюсь об заклад, если бы она забеременела от меня прямо сейчас, она бы не устранила проблему. Она может даже умолять меня оплодотворить ее, и знаешь почему, Кармен? Ты понимаешь, почему я выбрал ее?
Язык Кармен быстро скользит по губам, капли пота выступают там, где пистолет находится на одном уровне с ее кожей.
-Потому, что она такая же испорченная, как и я.
-Ты не можешь так говорить о моей дочери...
Звук глухого хлопка рассекает воздух, как удар хлыста, и Кармен громко вскрикивает, подскакивая на своем сиденье. Даже спустя долгое время после осознания того, что был произведен холостой выстрел, она все еще кричит, и пронзительные звуки быстро становятся раздражителем для моих и без того измотанных нервов.
Ее руки опускаются, обхватывая подлокотники кресла, и она отодвигается от меня так далеко, как только может.
Что, учитывая все обстоятельства, недалеко. Но я ценю ее усилия.
Делает все немного менее похожим на завоевание.
-Я буду говорить о своей жене так, как мне заблагорассудится. Потому что ты знаешь, что было действительно мерзко здесь сегодня вечером, Кармен? - Я жду, хотя она все еще не отвечает. - То, что ты сделала, было мерзко, и если бы я не заботился так сильно о твоей гребаной дочери, ты бы сейчас плыла на дно океана за то, что так эффектно все испортила.
-Мне жаль, - всхлипывает она, рассыпаясь под малейшим давлением, как и раньше. Удивительно, что у Елены вообще есть хоть какой-то стержень. - Это не было… - Она выдыхает, пытаясь собраться с мыслями. - Я была влюблена в тебя, Кэл. Я просто не знала, как... ориентироваться в этом. Ты напугал меня.
Ее слова всплывают в тайниках моего мозга, в тайных местах, дремлющих с тех пор, как наши отношения закончились. Часть меня ожидает, что они пробудят старые эмоции, молодое и незрелое чувство выполненного долга, которое я испытывал, когда был осыпан ее любовью.
Теперь все, что я чувствую, - пустоту.
И когда я позволяю этому чувству укорениться в моем сердце, распространяясь наружу, я осознаю кое-что еще.
Может, она и любила меня, но я никогда не любил ее.
Потерять ее никогда не было так, как если бы меня расчленили или выпустили кровь прямо из тела, создавая одиночество, не похожее ни на что, что я когда-либо знал.