Она визжит, вторая волна накатывает на нее, яростно сотрясаясь вокруг меня. Затем мое зрение затуманивается, собственный оргазм обрушивается на меня приливной волной экстаза, выплескивая поток за потоком горячей, липкой спермы в нее, пока не начинает вытекать, в то время, как я все еще внутри.
Издав низкий стон, когда музыка вокруг нас, кажется, взрывается громкостью, я прислоняюсь к ней, пытаясь восстановить зрение.
-Слезь с меня, - огрызается она, толкая меня в плечи.
Я опираюсь руками на стул и встаю на дрожащие колени, бросая взгляд вниз на испачканную спермой и кровью красавицу передо мной, любуясь новым шрамом на ее бедре и моими отпечатками пальцев на ее шее.
Она мое величайшее произведение. Картина маслом, которую я хочу повесить у себя на стене до конца вечности.
-Ты такая чертовски красивая, - бормочу я, не уверенный, что она меня слышит.
Протягиваю руку, чтобы помочь ей привести себя в порядок, но она отталкивает ее, поправляя платье, насколько это возможно.
-Мне нужно в уборную.
Сжав челюсти, я делаю шаг назад, киваю, хотя то же самое неприятное чувство снова вспыхивает в моем животе, предупреждающий знак, если он когда-либо был. Я сажусь на свое место, заправляю себя обратно в штаны и жду, пока она исчезнет за занавеской.
Проходит пять минут. Потом десять.
Через некоторое время беспокойство превращается во что-то более глубокое, во что-то более печальное.
Что-то более постоянное.
И когда я покидаю балет раньше положенного, пробираясь во все туалеты, доступные для публики, заглядывая под каждую кабинку, я не удивляюсь, когда все, что я нахожу, - это ее телефон, брошенный на задней стенке туалета.
Клочок бумаги засунут под устройство, и мое сердце замирает глубоко в горле, принося с собой волну тошноты.
Как долго я любил тебя,
Но выразить не смел.
Лишь ты мне радостью была,
Лишь о тебе я пел.
(п.п.: Джон Клэр - Секрет)
Я стою в этой кабинке гораздо дольше, чем следовало бы, читая и перечитывая слова Джона Клэра, не в силах избавиться от иронии того, что мы, похоже, прошли полный круг.
Интересно, было ли ей также больно, когда я был тем, кто ушел.
ГЛАВА 36
Елена
Ариана пристально смотрит на меня, откусывая свой сэндвич с тунцом, ничего не говоря.
На самом деле, ни одна из сестер ничего не сказала за сорок пять минут, и это начинает действовать мне на нервы.
-Хорошо, что? Почему вы двое такие чертовски тихие? - Отщипывая корочку от жареного сыра, Стелла смотрит на меня. - О чем мы должны говорить?
-О чем угодно, - простанываю я, опуская голову на стол. - Да ладно вам, ребята, я так не хочу сейчас оставаться наедине со своими мыслями.