Но есть причина, по которой она еще не видела меня обнаженным; так же, как и то, почему я не могу позволить себе быть таким уязвимым рядом с ней. Картография моего тела, хотя и стройного и вылепленного за годы напряженных тренировок, испорчена множеством изъянов.
Свидетельства моих злодеяний навсегда запечатлелись на моей коже.
Однако все это не имеет никакого отношения к тому, почему я ее еще не трахнул. На самом деле за этим фактом нет конкретной причины, просто реальность.
Когда я трахаю ее, я хочу сделать это правильно, и я не хочу рисковать потерять эрекцию, потому что я слишком занят, думая о людях, которые придут за нами, или о том, как мой план рушится еще до того, как я его выполнил.
Отсюда и наше прибытие в Пылающую Колесницу. С его шаткими деревянными полами и досками, прибитыми к окнам, блокирующими весь солнечный свет, я удивлен, что моя маленькая жена не поворачивается и не убегает.
Это определенно не то место, которое она посещала бы по собственной воле.
И все же, в ту секунду, когда моя рука касается ее, она почти растворяется в движении, позволяя мне вести ее через комнату. Мои плечи напрягаются, пока мы идем, раздражение стекает по позвоночнику, когда головы поворачиваются, а глаза скользят по ее изгибам, словно выставленным напоказ.
Они не должны узнать меня в этом свете.
Мы устраиваемся у заднего стола— того самого, за которым сидел Колени Морелли две недели назад. Гвен, официантка с колючими светлыми волосами и пирсингом в носу, подходит, чтобы принять наш заказ, и Елена осторожно берет бумажное меню из диспенсера для салфеток, поджимая губы, просматривая его.
-Я не ем большинство морепродуктов, - говорит Елена, вертя меню в руках. Она поднимает взгляд на Гвен. - Что бы вы посоветовали?
-Ничего серьезного, - бормочет Гвен, постукивая ручкой по краю блокнота.
-Гвен, - бормочу я, кладя руку на спинку стула, где сидит Елена. - Манеры обслуживания клиентов, помнишь?
Она закатывает глаза, перенося вес на другую ногу. - Я пытаюсь спасти ее от определенного пищевого отравления. Винсент сегодня дежурит на кухне, а Джонас даже не хочет есть свою стряпню. - Взглянув на Елену, она широко раскрывает свои карие глаза. - Джонас ест все, что угодно. Только не в том случае, если Винсент к этому прикасался.
Вздыхая, я потираю место между бровями костяшками пальцев, пытаясь избавиться от боли, которую испытываю каждый раз, когда переступаю порог этого заведения. Если бы на Аплане не было таких культовых последователей, я бы ни за что не позволил ему существовать в том виде, в каком он есть, но моя мама всегда говорила мне не ломать вещи, если они не нуждаются в починке.