-Если бы я попросила тебя надеть презервативы, ты бы надел?
Лицо Кэла морщится.
-Конечно. Я бы упустил великолепное зрелище моей спермы, стекающей с твоей милой маленькой киски, но я не монстр. Каким бы законным ни был этот брак, я был бы безумцем, если бы ввел в него детей.
Что-то сжимается у меня в груди, но я игнорирую это, вместо этого киваю.
-Ладно. Я бы... хотела попробовать, я думаю.
-Если это не сработает, мы придумаем что-нибудь другое. - Он обхватывает обе мои щеки руками, наклоняясь, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на моих губах; этот акт гораздо нежнее, чем я когда-либо могла себе представить, на что он способен, и это пробуждает что-то распутное в моем животе.
Подводя меня к раковине, мы быстро чистим зубы, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на него в зеркало, зная, что домашняя обстановка, которую мне предоставляют, - это всего лишь результат моего наращения, и ничего больше.
Это ничего не значит, Елена.
Тем не менее, когда я забираюсь в постель несколько мгновений спустя, усталость наконец овладевает мной, я натягиваю одеяло до подбородка и перекатываюсь на бок, наблюдая, как он хватает пижаму со своего комода и уносит ее обратно в ванную, возвращаясь через несколько минут полностью переодетым.
Он вытирает волосы полотенцем, затем бросает махровую ткань в ближайшую корзину и подходит к моей стороне кровати с пластиковой аптечкой первой помощи в руке. Открыв крышку, он осторожно достает упаковку антибактериальной мази и широкий пластырь.
-Ооо, - говорю я, шевеля бровями, пока мое тело борется со сном. - Мы будем играть в доктора?
Игнорируя меня, он просовывает руку под одеяло, находит рану на моем бедре и разрывает упаковку мази зубами. Выдавив немного размером с горошину на кончик пальца, он присоединяется к другой руке, нанося прохладный гель на порез.
Я втягиваю воздух сквозь зубы и наблюдаю, как его челюсть крепко сжимается.
Молча он отрывает пластик, освобождая пластырь, затем закрепляет его поверх пореза, большим пальцем обводя контур буквы "К".
Положив аптечку первой помощи на тумбочку, Кэл встает на ноги и обходит кровать, откидывая одеяло, чтобы забраться под него.
Мое дыхание прерывается, интимность его близости заставляет меня дрожать, сердце колотится в груди, как сирена.
Однако он больше ничего не говорит, просто берет экземпляр полного собрания сочинений Уиттера Биннера в кожаном переплете и устраивается поудобнее.
Я снова переворачиваюсь, кладу щеку на подушку, изучая его, пока он надевает очки в черной оправе и начинает читать, медленно, гипнотически сканируя глазами страницу.